Книга Второй медовый месяц, страница 26 – Джоанна Троллоп

Пьеса действительно затянула ее, захватила и отвлекла от навязчивых мыслей, но это не означает, думала Эди, подставляя лицо солнцу и закрывая глаза, что она не заметила, как редко стали звонить дети, и не испытывала боли, понимая, как мало знает о новой квартире Мэтью, о том, где живет Роза, о подружке Бена, как дела на работе у всех троих. Она пообещала себе, что не станет донимать их звонками, и выполняла эту клятву с упорством, какое раньше требовалось ей лишь для того, чтобы выдержать садистскую диету. Но это не значило, что о детях она не думала и не волновалась за них. И не чувствовала себя брошенной. Готовить роль фру Альвинг было чудесно — чтобы не скучать в ожидании телефонных звонков, в ожидании, которое порой продолжалось часами, — тем не менее быстро выяснилось, что это не решение проблемы, а всего лишь отвлекающий маневр.

Рядом, на перевернутом цветочном горшке, завибрировал телефон.

— Это я, — сообщил в трубке голос Вивьен.

— Черт!

— Ну, спасибо тебе за теплые слова…

— Да я думала, что звонит Мэтью. Или Бен.

— В половине двенадцатого утра?

— А что такого?

— Матерям обычно звонят вечером, не слишком поздно. Это уже традиция.

— А ты повеселела, Виви, уж не знаю, с чего вдруг, — заметила Эди.

— Ну-у… просто солнышко вышло, у меня расцвел новый голубой клематис, а Элиот сдал первый экзамен по дайвингу.

— Думаешь, в хозяйстве пригодится?

— Само собой, если живешь в Австралии, возле живописных коралловых рифов.

— Это теперь тоже называется карьерой?

— Я просто звоню узнать, как ты, — заметила Вивьен. — Можешь поверить.

— А я, можешь поверить, безумно рада тебя слышать. Мне теперь никто не звонит. Ни одна живая душа. Я исчезла, растворилась. Кажется, это австралийка Жермен Грир говорила, что после пятидесяти женщины становятся невидимками?

— Может быть. Помню только, что она всех считала объектами сексуального вожделения.

Эди поерзала на стуле, распечатка спланировала на землю. Арси и ухом не повел.

— Я лучше побуду просто объектом материнского вожделения. Секс подождет, пока я освоюсь на новом этапе. Кстати, о матерях: я обзавелась симпатичным новым сценическим сыночком. Ему двадцать четыре, он смешной, неуклюжий и ходит за мной по пятам, как щенок.

— A-а, вот оно что, — протянула Вивьен. — Ты, стало быть, уже освоилась.

— Это не значит, что родные дети меня не интересуют.

После кратчайшей паузы Вивьен осторожно пустила пробный шар:

— Если хочешь, могу рассказать об одном из них.

— Да ну? — резко откликнулась Эди и села повыше, подтянув колени. Арси удержался, впившись в них когтями. — Что ты имеешь в виду?

— Я виделась с Розой…

— Правда?

— Да.

— По какому поводу?

— Да так, она забегала поужинать, — отмахнулась Вивьен.

— Вот как?

— И осталась переночевать.

Эди открыла рот, чтобы честно сказать, что впервые об этом слышит, или солгать, что слышала, да забыла, но отвергла и то и другое.

Вместо этого она откликнулась тоном, который выдал ее с головой:

— Отлично!

— А я думала, она тебе говорила, — безжалостно заметила Вивьен.

Эди наклонилась, помогая Арси отцепить когти от ткани ее брюк.

— Как она? — спросила Эди, прилагая все старания, чтобы ее голос прозвучал невозмутимо.

— Знаешь, — начала Вивьен, — по-моему, просто бодрится. Работа в турагентстве — это, конечно, просто замечательно, но ведь она достойна большего, ты же понимаешь. И она это знает, но деньги есть деньги, верно?

— Да уж…

— Что ее по-настоящему беспокоит, так это житье вместе с Кейт и Барни. Ну, ты понимаешь — молодожены, а тут в доме чужой человек. Правда, она говорит, что не чувствовала себя незваной гостьей, но я-то видела, как нелегко ей было.

— Было?

— Ну да, — подтвердила Вивьен, спохватилась и небрежно добавила: — По крайней мере проблему жилья мы решили.

Эди прикрыла глаза.

— Она как раз сейчас переселяется ко мне, — продолжала Вивьен. — Потому я, собственно, и звоню. Я думала, тебя надо поставить в известность.

Эди открыла глаза и сжала телефон.

— Давай по порядку, Виви: Роза работает в турагентстве, с Кейт и Барни она не ужилась и потому попросила разрешения пожить у тебя?

— Нет, — поправила Вивьен, — я сама предложила. Я же видела, что она в отчаянии.

— Почему же тогда, — выкрикнула Эди, жалея, что не сумела сдержаться, — она не обратилась ко мне? Почему не вернулась домой?

— Ну, откуда я знаю? Вопрос не ко мне.

— Настырная интриганка.

— Эди, я твоя сестра и тетя Розы, — напомнила Вивьен. — Мы — одна семья.

— Все, разговор закончен.

— Да было бы из-за чего разводить трагедию! Вот уж глупость! Если у Розы есть жилье и ей удобно на новом месте, какая разница, под чьей крышей она живет?

Эди подхватила свободной рукой Арси под пузо, подняла его с колен и отпустила на землю, затем встала.

— Разница есть, и ты это прекрасно понимаешь.

— Простоты ревнуешь, вот и все.

— Не ревную я!

— Можешь называть это как хочешь, — разрешила Вивьен, — суть не меняется.

Эди приложила ладонь ко лбу.

— Знаешь, заварить эту кашу у меня за спиной…

— Но я же звоню тебе.

— Роза не позвонила.

— А почему тебя это удивляет? — триумфально закончила Вивьен.

Эди огляделась. Страницы с ролью рассыпались, на одной старательно вылизывался кот.

— Мне пора, — сообщила она сестре.

— Ты же…

— Некогда болтать, — прервала Эди. — Мне еще учить роль.

Мейв разбирала счета, готовя для Рассела ежеквартальную декларацию по НДС. Накануне сдачи декларации она вписывала данные по всем квитанциям, накладным и прочим бумагам в черные гроссбухи и, воюя с престарелым компьютером или роясь в разъезжающихся кипах бумаги, не умещающихся на слишком узком столе, поминала добрым словом времена бесхитростных рукописных бухгалтерских отчетов, с простыми и понятными колонками «приход» и «расход», с четко вписанными внизу, красными чернилами, суммами «итого», внушающими удовлетворение. Современный бизнес не просто усложнился: в нем стало всего больше — больше бумаг, больше проверок, больше дубликатов, больше вариантов на выбор. Порой Мейв думала, что выбор — гораздо более вероятная причина нынешней вездесущей депрессии, чем стресс. В своем крайнем проявлении возможность выбора способна просто-напросто свести с ума.