Онлайн книга «Маргинальные любовники»
|
– Я только хочу извиниться, – говорит Джек, думая, какая же она красивая в этой блузке. Она нервно теребит чашку с кофе. Чувствует идущий от него запах спиртного, сквозь который пробивается другой запах – запах его лосьона после бритья, по которому она до сих пор скучает, несмотря на то что у нее теперь другой мужчина с другим лосьоном. – Я обещаю, что оставлю тебя в покое, – говорит он. – Если это то, чего ты хочешь. Эвелин смотрит на его лицо – сегодня он забыл побриться. Раньше он иногда позволял ей брить его опасной бритвой. Это его возбуждало – чувствовать острое лезвие на своей шее и знать, что он может ей доверять. – Я по-прежнему люблю тебя, – говорит он. – Я всегда буду любить тебя. А эта голубая рубашка? Это она ее купила? – Эвелин? Она смотрит на его руки и думает, что никогда у нее не будет такого умелого любовника. Он медлит в надежде, что она сейчас скажет, что готова его простить и начать все снача ла. – Я тоже всегда буду любить тебя, – отвечает Эвелин. – Но мы никогда больше не будем парой. Она встает. Он тоже. Быстрое объятие. Ее рука нежно касается его затылка, и она исчезает. Джек долго еще стоит на месте в шоке от услышанного. Впервые осознает, что теперь все действительно кончено и что он остался один, совсем один. В приемной гинеколога много женщин. Толстых и худых, шведок и приезжих, молодых мам с новорожденными и набухшими молоком грудями, женщин с детьми постарше и пустыми грудями, беременных и желающих забеременеть, беременных и желающих избавиться от ребенка, женщин, которым нужны контрацептивы, женщин, у которых проблемы с контрацептивами, женщин, которые хотят перевязать маточные трубы навсегда, и Мирья и София, которую все разглядывают. Как будто она из бродячего цирка, думает София, поправляя макияж с таким видом, будто ей все равно. Посылает себе воздушный поцелуй и причмокивает. Женщина в хиджабе смотрит на нее сквозь узкую прорезь для глаз. В той или иной степени они обе заперты в своих телах. София улыбается женщине в хиджабе. Похоже, она тоже улыбается ей в ответ, но под плотной тканью ничего не видно. – Ты зайдешь со мной? – Мне, наверно, нельзя. – Я скажу, что ты моя сестра. София улыбается. Мирья сама наивность. – Думаю, будет лучше, если я подожду здесь. Они сидят положив ногу на ногу, листают женские журналы, и поднимают глаза каждый раз, когда выходит медсестра и называет имя. Наконец подходит очередь Мирьи. – Удачи, – говорит София, крепко сжимая ее ладонь. С вымученной улыбкой Мирья заходит вслед за медсестрой к гинекологу. К счастью, это женщина. – Пятая неделя, – сообщает ей врач после осмотра. – Тебе придется как можно быстрее решить, хочешь ли ты оставить ребенка или сделать аборт. Мирья кивает. В голове шумит. Интересно, это ее естественный цвет волос или хна, думает она. – Тебе есть с кем поговорить об этом? У Софии такие большие руки, такие широкие плечи… Что, если папа умрет? – С твоим молодым человеком? Что, если он заразил меня чем-нибудь? – Мирья, как ты себя чувствуешь? СПИД. – Что ты хочешь делать? Я хочу стать фотомоделью и актрисой. – Дать воды? Я не готова стать матерью. – Нет, спасибо. Мне нужно идти. Она возвращается в приемную, где София обнимает ее на глазах у всех. – Пятая неделя. Начинается формирование нервной системы. Мы это проходили на биологии. Черт, я сейчас упаду в обморок. На подкашивающихся ногах Мирья идет к выходу, поддерживаемая Софией, которая бормочет, что они найдут решение проблемы. Вместе. – Как бы я хотела, чтобы ты была его отцом, а не Филипп, – говорит Мирья по дороге к кафе. София резко останавливается. Лицо у нее белее мела. Мирья заливается краской: – Прости, я не то хотела сказать. – Я знаю. Напряженная тишина. – Это очень мило с твоей стороны, – говорит София. – Ты правда так думаешь? – Конечно. Они идут дальше молча. Руки болтаются в опасной близости друг от друга. Что будет, если… Но ничего не происходит. Вот они и на месте. Отпирают дверь кафе и заходят внутрь. – Я думала сегодня развесить мои фотографии, – сообщает София, выкладывая на стол портфолио. Мирья кивает, украдкой разглядывая руки и плечи Софии. – И на вентилятор надо взглянуть, – продолжает София, поднимая глаза к потолку. – Может, его еще можно починить. Мирья думает, что так бы сделал настоящий папа. Они ставят кофейник, достают выпечку и делают сэндвичи. На часах половина десятого. Полчаса до открытия. Виктор с Розой все еще в больнице, так что Мирье нужна помощь в кафе. Развесив фотки по стенам, София снимает туфли на каблуках и залезает на стремянку, чтобы посмотреть, в чем дело с вентилятором. Мирья стоит внизу и следит за каждым ее движением. Оттуда ей видно, что под юбкой у Софии белые трусы в голубой цветочек, из-под которых виднеется мошонка. У Мирьи перехватывает дыхание, но София ничего не слышит: все ее внимание сосредоточено на проводах, которые, кажется, кто-то перерезал. – Кто-то специально его испортил, – сообщает она, слезая вниз. – Нарочно? – Мирья заливается краской. София кивает и начинает объяснять и показывать. Мирья бормочет что-то про то, что уже пора открывать кафе – на часах десять. Она спешит к двери. Перед глазами у нее трусы Софии. Секундой позже звенит колокольчик, и входит Беа. Подлетает к своему обычному столику, кидает жакет на спинку стула, заказывает свой обычный завтрак и садится. Первый глоток кофе, потом она откидывается на спинку стула и разглядывает фотографии на стенах, не замечая на себе взгляд Софии, которой смертельно хочется сфотографировать посетительницу. Это же я, думает она, глядя на фото с подписью «Арон, 77 лет, рыбак». И это тоже я, думает она, глядя на фото «Ольга, 23, танцовщица», где девушка стоит на пуантах, закрыв лицо ладонями. Поза ее полна напряжения. И это я, думает Беа о снимке «Вильям, 5, чего-то хочет», на котором мальчик смотрит на папу, а папа – в сторону. И это, думает она о «Сигрид, 89, школьная учительница на пенсии». Это я сижу на диване в полном одиночестве и смотрю в окно с мыслями, что ничего в этой жизни не приобрела. Ни мужа, ни детей, ни внуков. Никто не вспомнит обо мне, когда я умру, не положит цветов на могилу, не помолится о моей душе. |