Онлайн книга «Карьера»
Наконец показались полицейские. Меня отправили в город в патрульной машине. В участке составили протокол с обвинением в нападении. Кроме того, позволили сделать один телефонный звонок. Слава богу, Лиззи оказалась на месте. После рассказа о том, где я (и как сюда попал), жена попросту потеряла дар речи. Но в участок приехала меньше, чем за полчаса. Вошла в «обезьянник», где меня держали, обняла и сообщила, что адвокат уже едет. Офицер, оформлявший протокол, говорил по телефону. Положив трубку, повернулся к нам и сказал: — Забудьте про адвоката. Для вас есть новости, приятные во всех смыслах. Потерпевший в порядке. Побит, лишился переднего зуба, но внутренних травм нет, просто отшибли пару ребер. В общем, адвокат сказал: обвинение против вас выдвигать не станут. Думаю, парень, можешь двигать отсюда. Лиззи помогла мне подняться на ноги, а коп добавил: — Бесплатный совет. Когда в следующий раз захочешь навалять какому-нибудь гаду, то не будь идиотом, не бей сжатым кулаком… И тут в голове у меня помутилось. Очнулся я, лежа на больничной каталке, в реанимации. Рядом стоял врач в белом халате. С рентгеновским снимком в руке. — С возвращением, — поздравил он. — Хотите увидеть, что сделали со своей рукой? Врач поднес к моему лицу снимок и указал на тонкие кости нескольких пальцев. Приспосабливаясь к больничному свету, мне пришлось прищуриться, чтобы разглядеть изображение. — Вы повредили четвертые фаланги на указательном, среднем и безымянном пальцах. Впервые вижу кости в подобном состоянии. Наверняка били сжатым кулаком… — Скажите, перелом серьезен, доктор… э-э… — Хардинг. Джефф Хардинг. Практикующий ортопедтравматолог. Будь вы гастролирующим пианистом — карьере пришел бы конец. В вашем случае придется лишь походить два — два с половиной месяца с эластичной перевязью. Больницу я покинул через час. Сидя в такси, по дороге в город, сказал Лиззи: — Теперь уже никто, никогда не захочет дать мне работу! — Нед, пожалуйста! Ты — в шоке, тебя накачали болеутоляющим, так что последствия кажутся страшноватыми… но всё образуется. Лиззи оказалась права. Таблетки действовали так сильно, что выходные пронеслись, будто в тумане. В редкие моменты прояснения я громогласно сетовал о загубленной карьере. Лиззи приходилось утешать и заверять меня: все образуется. Так что вечером в воскресенье я даже смог ответить на пару телефонных звонков. Первым позвонил Фил Сирио: — Босс, я знаю, ты сейчас дома, на поправке, но тут прошел слух о том, что ты сделал, и я хочу сказать: ты — просто красавчик! — Спасибо, Фил. — Конечно, не надо было бить сжатым… — Знаю, знаю. Как ты после перемен? — Ну, на нервах малость, конечно. Тем более при таких делах с нашими бонусами… Я в пролете на четырнадцать тысяч. — Ух ты… — Всем досталось. Не мне одному. — Так что будешь делать? — Фигаро здесь, Фигаро там… Есть друзья. Прорвусь. А ты, босс? — Не знаю. После недавних событий, наверное, могу рассчитывать только на должность вышибалы. — Еще устроишься, босс! Не паникуй. И помни: когда метелил козла-Клауса, то бил его за всех нас. Так что Фил — твой должник. Будет проблема — обращайся. Ясно? — Фил, ты молодчага. — До скорого, босс. Потом позвонила Дебби Суарес. И, как обычно, тараторила так, будто наглоталась амфитаминов: — Должна вам сказать, просто не могу молчать: для меня просто праздник настал, когда вы его отколошматили! Мистер Аллен, вы для меня — герой. Я, конечно, знаю, у вас сломана рука, но ведь удовольствие того стоило, верно? — Не уверен, Дебби. — Понимаю, о чем вы думаете, но теперь работодатели должны в драку за вас лезть. В общем, вы — классный! Чтобы сменить тему разговора, я спросил Дебби, как она собирается решать материальные проблемы. — Есть хорошая новость, босс, вы обрадуетесь: позвонила парню из «Фейбер Академи», который занимается деньгами, в пятницу, как только узнала. Вся такая расстроенная, говорю, что не получится доплатить обещанные четыре пятьсот к концу января. И знаете, что тот ответил? Сказал, мой шеф написал письмо на официальном бланке компании, с гарантией выплаты, так что фирме придется раскошелиться! Впервые за целый день удается изобразить вялую улыбку. — Как я уже говорила на вечеринке, — добавила девушка, — я перед вами в большом долгу. — Не пропадай. Дебби. На следующее утро, в понедельник, на Манхэттен вновь обрушился густой снегопад. Лиззи пришлось отправляться на работу, а я, лежа в постели, молча наблюдал, как одевается любимая. И вот тогда осенило: она — в деловом костюме, я — в пижаме. У Лиззи есть будущее, а у меня — нет. Почувствовав мое мрачное настроение, жена произнесла: — Успокойся. Прежде чем позвонить в бюро по повторному трудоустройству, отдохни пару дней, чтобы по возвращении выглядеть уверенно… — Хочешь сказать, у меня кошмарный вид? Лиззи задел мой раздраженный тон, но ответила всё так же заботливо, успокаивающе: — Просто подумала, что ты, наверное, всё еще страдаешь от травмы… — Черт, ты что, решила стать моим психоаналитиком?! Лиззи посмотрела на меня, во взгляде читалось потрясение от услышанного. Мне тоже стало не по себе. Тотчас же вскочил, лицом уткнулся в плечо Лиззи: — Прости, прости, прости… Жена отстранилась, обеими руками обхватила мое лицо: — Не надо, Нед. Пожалуйста… — Честное слово, сорвалось… — Я же на твоей стороне! Не забывай… — Я помню. Жена нежно поцеловала в лоб: — Мне пора. Позвоню попозже, чтобы узнать, как ты… Как только Лиззи ушла, я снова забрался в кровать, с головой закутался в одеяло. Как, почему напал на жену с такой злобой? На единственного в жизни союзника… Да, она права: дело в посттравматическом шоке… И мне просто не удастся натянуть маску благополучия в присутствии консультанта по компенсационному трудоустройству. Нужно оставаться дома то тех пор, пока не обрету внутреннее спокойствие. Взял телефон. Позвонил в ближайшее ателье флориста, заказал большой букет роз, который предстоит отправить на работу Лиззи. К букету попросил прикрепить открытку с текстом: Пожалуйста, прости. Люблю! Следующие несколько часов провалялся на софе, наблюдая, как падает снег. Рука всё еще чертовски болит. Заглатываю дополнительную дозу болеутоляющего. Засыпаю, через час просыпаюсь от звонка домофона. Пошатываясь, бреду к аппарату, включаю громкую связь и сквозь статистические помехи слышу: |