Онлайн книга «Особые отношения»
— По-прежнему довольно хреново. Но хотя бы зуд удалось снять, спасибо каламиновой мази. — Это уже облегчение, полагаю. Когда у вас часы посещения? — Как раз сейчас. — Сейчас я должен встретиться с парнем, который отвечает у нас за Африку. Но я могу это отменить. Тут я подумала: почему же он не сказал мне об этом вчера? И о завтраке с редактором, и об этой встрече? Может, просто не хотел говорить заранее, что не сумеет приехать сегодня утром? Может, эта встреча была только что назначена, учитывая ситуацию в Сьерра-Леоне. А может… о, господи, я не знаю. В этом и состояла все усугубляющаяся проблема с Тони: я не знала. Казалось, он живет за занавесом. Или это меня выводят из равновесия усталость и давление, не говоря уже о холестазе и прочих прелестях, неотделимых отныне от моей дивной беременности? Как бы то ни было, я решила не нагнетать атмосферу из-за того, что он не приедет ко мне прямо сейчас. В конце концов, спешить мне было некуда. — Не нужно, — ответила я. — Увидимся завтра. — Ты уверена? — переспросил Тони. — Я позвоню Маргарет, может, она сумеет ко мне забежать во второй половине дня. — Тебе что-нибудь принести? — Возьми чего-нибудь вкусного в «Марксе и Спенсере». — Я постараюсь прийти пораньше. — Вот и хорошо. Разумеется, Маргарет была в больнице уже через полчаса после моего звонка. Увидев меня, она постаралась скрыть свои чувства, но это ей не удалось. — Я задам только один вопрос, — начала Маргарет. — Нет, Тони этого не делал. — Только не вздумай его покрывать. — Да нет же, честно. И я рассказала ей всю свою историю, описала нашу чудную перепалку с Хьюзом и то, что я отказалась примкнуть к дружной армии пользователей валиума. — Вот и молодец, что отказалась от этой дряни, — заявила она. — Если от нее у тебя крыша едет. — Можешь мне поверить, от этого валиума я стала злобной, как фурия. — А Тони — как он со всем этим управляется? — Сугубо по-английски, с полной невозмутимостью. А я тем временем начинаю тихонько паниковать… и не только при мысли о том, что придется три недели валяться на больничной койке: моей газете вряд ли понравится, что я выбыла из строя. — Но ведь тебя, конечно, не уволят? — Хочешь, побьемся об заклад? У газеты сейчас туго с деньгами, как и у всех кругом. Ходят упорные слухи о сокращении штатов в зарубежных офисах. И я не сомневаюсь: как только я выйду из строя на несколько месяцев, меня вычеркнут из списков и глазом не моргнут. — Но, по крайней мере, тебе обязаны выплатить выходное пособие… — Только не в случае, если я останусь жить в Лондоне. — Ты торопишься с выводами. — Да нет, просто, будучи типичной американкой, я реалистично смотрю на вещи. И еще я думаю о том, что после окончания ремонта и выплаты ипотечного кредита денег останется совсем немного. — Ну хорошо, тогда позволь мне немного облегчить тебе больничную жизнь. Давай-ка я оплачу одноместную палату на ближайшие пару недель. — А здесь это возможно? — Я так делала, когда рожала своих детей. Это даже не очень дорого. Не больше сорока фунтов за ночь. — Ой, за три недели получается очень дорого. — Брось, пусть тебя это не беспокоит. Важно только одно: тебе нужен максимальный покой — и не когда-то, а прямо сейчас. И одноместная палата тебе, несомненно, пойдет на пользу. — Да, но моя гордыня не позволяет принимать твою благотворительность, да еще в таких размерах. — Это не благотворительность. Это подарок. Подарок на память перед тем, как я попрощаюсь с этим городом. Я оторопела. — О чем ты говоришь? — только и удалось мне выдавить. — Мы возвращаемся в Нью-Иорк. Александр только вчера узнал о переводе. — А когда вы едете? — Через две-три недели. В фирме прошла серьезная реорганизация, в результате Александра сделали старшим партнером, и он должен возглавить отдел судопроизводства. Нам организуют переезд по-быстрому, пока в школе каникулы. Меня снова охватила тревога. Маргарет — моя единственная подруга в Лондоне. — Черт, — пробормотала я. — Самое правильное слово, — отреагировала она. — Потому что, как я ни жаловалась на Лондон, как ни ворчала, а теперь понимаю, что буду страшно по нему скучать, когда мы вернемся в свою дыру, я стану домоседкой, буду возить деток на футбол, раздражаться на соседей по Чаппакуа [16] и удивляться, почему все вокруг такие зануды. — А не может Александр попросить, чтобы ему разрешили задержаться подольше? — Никаких шансов. Если фирма чего-то хочет, она это получает. Верь мне, через три недели я буду тебе отчаянно завидовать. Хоть этот город порой и способен свести с ума, зато здесь всегда так интересно. — К тому времени, как Тони добрался до больницы в тот вечер, меня уже перевели в уютную и удобную одноместную палату. Но когда мой муж спросил о причинах этого внезапного улучшения условий — и я рассказала ему о великодушии Маргарет, — его реакцией было полное неприятие, резкое и решительное. — И какого черта она это устроила? — Это ее подарок. Мне. — Ты что, выпрашивала у нее подачки? Я уставилась на него круглыми от удивления глазами: — Тони, что ты… — Признайся, пела Лазаря, била на жалость? — Ты действительно думаешь, что я на такое способна? По-твоему, это на меня похоже? — Ну, ей же явно стало так жалко тебя, бедняжку… — Я повторяю: это подарок. И ее искреннее желание помочь мне… — Мы его не принимаем. — Но почему? — Потому что я не принимаю подачек от богатеньких американок. — Это не подачка. Она мой друг и… — Я сам за все заплачу. — Тони, но счет уже оплачен. И вообще, не вижу проблемы! Молчание. Я, конечно, понимала, что проблема есть: это гордыня Тони. Он, разумеется, никогда бы этого не признал. Поэтому он только пробормотал: — Лучше бы ты сначала посоветовалась со мной. — Понимаешь, это было сложно — ты весь день не звонил. А пока меня не перевели сюда, где есть телефон прямо у кровати, мне трудновато было стоять и дозваниваться тебе самой. Учитывая, что мне велели как можно меньше двигаться. |