Книга Рояль под елкой, страница 53 – Алиса Лунина

Кабанов виновато сопел, избегая смотреть на Риту. А та сидела, как изваяние, нахмуренная и грозная, всем видом подчеркивая, что до такого ничтожества, как Кабанов, она и снисходить не желает.

Кабанов, тем не менее, не считал возможным встать и отправиться в спальню. Он понимал, что наказание презрением и молчанием входит в обязательную программу и придется вынести ее до конца. Именно так, в гнетущей тишине, они встретили Новый год. Кабанов лишь краем глаза отметил, что стрелки на настенных часах отметили полночь.

— Ну и кто ты после этого, Кабанов? — наконец нарушила тишину Рита и тут же сама нашла ответ на вопрос: — Урод недоделанный! И вообще неблагодарный!

Кабанов молчал. На душе у него отчаянно скребли кошки. Но странное дело: не из-за того, что ему предстоит долгое и мучительное объяснение с женой, а из-за того, что он оставил Тамиру в обществе пронырливого пианиста, который, как понял Кабанов, совсем не прочь приударить за девушкой. А что, если Тамира с этим самым пианистом о чем-нибудь договорятся?

— Ты кем был до меня?

К реальности Кабанова вернул гневный голос законной супруги. И Кабанов миролюбиво ответил:

— Ну кем был, человеком и был. Чего ты, Рита, вопросы странные задаешь?

— Человеком? — взвизгнула Рита. — Это называется человеком?

— А кем, по-твоему? — удивился Кабанов.

— Приматом! — отчеканила Рита.

— Чего? — не понял Кабанов, продолжая думать о мерзком пианисте, запавшем на прелести Тамиры.

— Обезьяной недоделанной, вот чего!

Подобное заявление отрезвило Кабанова.

— Можно подумать, ты, что ли, меня доделала?

— А можно подумать, нет? Это я тебя сделала! Я вложила в тебя деньги и душу!

— Ну, положим, про душу спорить не буду, а деньги при чем?

— При том! Без моих денег был бы ты сейчас, Петя, простым тупорылым охранником! Каких у меня десятки! И некоторые, заметь, еще и получше тебя будут!

— Например, Крюков? — усмехнулся Кабанов.

Вместо ответа Рита встала, прошла к бару и достала бутылку коньяка. Вернувшись в свой угол дивана, она лихо опрокинула полную рюмку, затем другую. Пить Рита любила и умела.

— С Новым годом, Кабанов! — с сарказмом произнесла она. — С Новым годом! С новым, мать твою, счастьем! Что ты, кстати, в Ирке нашел?

Кабанов ответил хитро, вопросом на вопрос:

— А ты в Крюкове?

— Да отвали ты с Крюковым! — возмутилась Рита. — Неправда все это! Клевета! Иркины наговоры!

Кабанов покачал головой, мол, не верю. Он и в самом деле как-то сразу принял на веру факт наличия некоего Крюкова в Ритиной жизни. Не то чтобы его это особенно уязвило, но все же было неприятно и обидно. Однако тему развивать Петр не стал.

Опрокинув еще одну рюмку, Рита поделилась с мужем размышлениями:

— Ну ладно, Ирка тебе мозги запудрила, но ты-то ей на кой ляд сдался? Вот чего понять не могу!

Кабанов обиженно воззрился на супругу. Почему, собственно, она полагает, что как мужчина он не представляет никакого интереса?

— Между прочим, она всегда повторяла, что тебе недостает образования, интеллигентности и ума! — мстительно улыбаясь, сообщила Рита.

— Это ж как понимать?

— Да так и понимай! Что ты простой, как валенок!

Петр заерзал на белом кожаном диване. Да что же это, да как она смеет!

— Это в тебе, Рита, сейчас женская обида говорит! Сама знаешь, что я женщинам нравлюсь! И Ирка была не прочь, чтоб я за ней приударил!

Рита застыла с рюмкой в руках, уставившись на мужа.

— А насчет образования и всего прочего я тебе так скажу: не надо судить! — Кабанов рубанул в воздухе тяжелым кулаком. — Ты просто меня не ценишь и многого не знаешь!

— Да за что тебя ценить? И чего такого, интересно, я не знаю? — хмыкнула Рита.

— Я учился. Мне скоро степень дадут!

Рита залилась гомерическим смехом.

— Степень! Это ж каких наук?

— Исторических!

Рита хохотала и никак не могла остановиться.

— Да что смешного? — с отчаянием спросил Кабанов.

Рита повалилась на диван, не в силах с собой совладать.

— Не понимаю, что ты ржешь! — обиженно пробасил Кабанов. — Да, представь себе, я учился по ночам, как Конфуций!

Конфликтология говорит нам о том, что любой конфликт имеет свое циклическое развитие, фазы подъема и зоны спада. Казалось бы, конфликт между супругами Кабановыми уже начал затухать, однако вполне невинное упоминание Конфуция почему-то оскорбило Риту и заставило кривую супружеского конфликта с неожиданной силой взлететь вверх.

— Конфуций! Я тебе покажу Конфуция! — взъярилась Рита, резко перестав смеяться.

Она кинулась к стенке и принялась хватать стоявшие за стеклом части весьма недешевого сервиза и швырять их на пол, приговаривая:

— Вот тебе Конфуций! А вот тебе Ирка-сволочь!

Кабанов мрачно наблюдал, как супруга мастерски расправляется с посудой.

Когда летели тарелки, Рита кричала про Конфуция, а когда салатники и массивная супница — про Ирку-сволочь.

Через десять минут по батарее застучали соседи. Наверное, снизу.

Это еще больше подстегнуло Риту, и она принялась за чайный сервиз. Еще через десять минут с посудой было покончено. Последней Рита прикончила чашку Кабанова, большую, похожую скорее на ночной горшок, с надписью «Петр». Она бросила ее в Кабанова.

По батарее снова застучали, призывая к тишине.

Услышав наглый стук, Рита выскочила из комнаты. Вскоре она вернулась с изящным стальным ломиком и, кинувшись к батарее, принялась с остервенением бить по ней.

— Спать хотите, да? — кричала Рита. — Я вам устрою!

Кончилось все тем, что батарея, не выдержав ударов, лопнула и из нее хлынула вода.

— Рита, ты что, совсем чокнулась? — пробормотал Кабанов.

Вместо ответа Рита с ломом наперевес кинулась на мужа.

Он успел увернуться, перехватил руку жены, вырвал ломик и швырнул его прямо в зеркальное бюро. Раздался дикий грохот. А что было дальше, Петр не знал, потому что после броска он выскочил из комнаты, квартиры и бросился бежать, куда глаза глядят.

…Он бежал по темным улицам, словно уходил от несуществующей погони. А когда понял, что преследования нет, забрел в какой-то бар, где второпях осушил несколько стаканов водки. Кабанов надеялся, что спиртное как-то поможет унять щемящую боль внутри, до того ему незнакомую.

Новое странное чувство почему-то пугало Кабанова. Он никак не мог понять, что оно значит, хотя и догадывался, что связано оно с Тамирой.