Онлайн книга «Кукла»
|
— Наверное, это он. Я, папа, уйду и оставлю вас вдвоем. Панна Изабелла вышла, но в прихожей увидела не Вокульского, а трех ростовщиков, громко препиравшихся с Миколаем и панной Флорентиной. Она убежала в гостиную, чуть не сказав вслух: «Боже! почему его так долго нет!» В сердце ее бушевали противоречивые чуства. Она поддакивала отцу, однако понимала, что все это неправда, что Вокульский на покупке дома не наживается, а теряет и что делает он это для того, чтобы спасти их. Но, признавая это, она его ненавидела. — Подлый! Подлый! — повторяла она. — Как он смел… Между тем в прихожей разыгрался форменный скандал между ростовщиками и панной Флорентиной. Они заявили, что не двинутся с места, пока не получат денег, потому что барышня вчера дала честное слово… А когда Миколай отворил перед ними дверь на лестницу, они и вовсе разошлись: — Разбой! Мошенничество! Деньги ваши господа брать умеют, и тогда ты для них «дорогой пан Давид!» А теперь… — Это что такое? — раздался вдруг чей-то голос. Ростовщики притихли. — Что это значит?.. Вы что тут делаете, пан Шпигельман? Панна Изабелла узнала голос Вокульского. — Я ничего… Очень извиняюсь, ваша милость… Мы тут по делу к его сиятельству… — оправдывался уже совсем другим тоном только что шумевший Шпигельман. — Господа велели нам сегодня прийти за деньгами, — объяснил другой ростовщик. — Барышня вчера дала честное слово, что сегодня нам заплатят все до копейки… — И заплатят, — прервал Вокульский. — Я являюсь уполномоченным пана Ленцкого и сегодня в шесть часов оплачу ваши счета у себя в конторе. — Не к спеху… Зачем вашей милости так торопиться! — возразил Шпигельман. — Прошу в шесть зайти ко мне, а ты, Миколай, никаких просителей здесь не принимай, когда барин болен. — Понял, ваша милость! Барин ждет вас у себя в спальне, — отвечал Миколай, а когда Вокульский вышел, выпроводил ростовщиков за дверь, приговаривая: — Вон отсюда, паршивцы! Вон! — Ну, ну! Чего вы так сердитесь? — бормотали растерявшиеся ростовщики. Пан Томаш взволнованно поздоровался с Вокульским, руки его слегка дрожали, голова тряслась. — Вот видите, что делают эти евреи… негодники… Лезут в квартиру… пугают мою дочь… — Я велел им в шесть часов прийти ко мне в контору и, если позволите, расплачусь с ними. Это большая сумма? — Пустяки… и говорить не о чем. Всего пять-шесть тысяч рублей… — Пять-шесть? — повторил Вокульский. — Все этим троим? — Нет. Им я должен тысячи две, может немножко больше… Но, видите ли, пан Станислав (это целая история!), в марте кто-то скупил мои старые векселя, кто — не знаю; все же на всякий случай следует приготовиться. У Вокульского прояснилось лицо. — Будем оплачивать векселя по мере их предъявления. Сегодня разделаемся с этими кредиторами. Значит, им вы должны тысячи две-три? — Да, да… Однако посудите, как неудачно! Вы выплачиваете мне за полгода пять тысяч… деньги при вас, пан Станислав? — Разумеется. — Премного благодарен; однако как неудачно: как раз когда я с Беллой… и с вами собираюсь ехать в Париж, евреи урывают у меня две тысячи! Конечно, в Париж уже ехать не удастся. — Почему? Я покрою недостачу, и вы смело можете ехать, не трогая процентов. — Бесценный вы мой! — вскричал пан Томаш, бросаясь ему в объятия. — Видите ли, дорогой, — прибавил он, успокоившись, — я как раз думал: не можете ли вы достать где-нибудь для меня ссуду, чтобы расплатиться с ростовщиками… примерно под семь, шесть процентов? Вокульского позабавила наивность пана Томаша в финансовых делах. — Разумеется, — ответил он с невольной улыбкой. — Разумеется, вы получите ссуду. Отдадим этим евреям тысячи три, а вы заплатите процентов… ну, сколько? — Семь… шесть… — Хорошо, вы будете выплачивать сто восемьдесят рублей в год, а капитал останется цел. Пан Томаш опять (в который уже раз!) заморгал веками и прослезился. — Славный… благородный человек! — воскликнул он, обнимая Вокульского. — Бог мне послал вас… — А вы думаете, я могу поступать иначе? — чуть слышно проговорил Вокульский. В дверь постучали. Вошел Миколай и доложил о приходе докторов. — Ага! Сестра все-таки прислала этих господ. Боже мой! Никогда в жизни я не лечился, а сейчас… Прошу вас, пан Станислав, пройдите теперь к Белле… Миколай, доложи барышне, что пан Вокульский пришел. «Вот моя-награда… жизнь моя!» — подумал Вокульский, следуя за Миколаем. В прихожей он столкнулся с докторами; оба оказались его знакомыми, и он горячо просил их повнимательней заняться паном Томашем. В гостиной его ждала панна Изабелла. Она слегка побледнела, но от этого была еще прекраснее. Вокульский поздоровался с нею и оживленно заговорил: — Я очень счастлив, что вам понравился венок для Росси. Он запнулся. Его поразило странное выражение ее лица: панна Изабелла глядела на него с недоумением, словно видела его впервые в жизни. С минуту оба молчали; наконец панна Изабелла, стряхивая пылинку с серого платья, спросила: — Ведь это вы, сударь, купили наш дом? — И, прищурив глаза, пристально посмотрела на него. Вокульский был застигнут врасплох и в первое мгновение растерялся. Он вдруг потерял способность соображать и то бледнел, то краснел, но наконец, овладев собой, глухо произнес: — Да, я купил. — Зачем же вы подставили вместо себя еврея? — Зачем? — повторил Вокульский, глядя на нее с детской робостью. — Зачем? Видите ли, сударыня, я купец… а если б стало известно, что я вкладываю капитал в недвижимость, это могло бы подорвать мой кредит… — Вы уже давно интересуетесь нашими делами. Кажется, в апреле… да, в апреле вы приобрели наш сервиз? — продолжала она тем же тоном. Этот тон отрезвил Вокульского. Он поднял голову и сухо ответил: — Вы можете в любую минуту получить свой сервиз обратно. Теперь панна Изабелла опустила глаза. Заметив это, Вокульский опять смутился. — Зачем же вы это сделали? — тихо спросила она. — Зачем вы так… преследуете нас? Казалось, она сейчас расплачется. Вокульский потерял всякое самообладание. — Я вас преследую! — сказал он изменившимся голосом. — Да найдете ли вы слугу… нет, пса… преданнее меня? Уже два года я думаю только о том, как бы устранить с вашего пути все препятствия… В прихожей раздался звонок. Панна Изабелла вздрогнула. Вокульский умолк. |