Книга Все девочки взрослеют, страница 78 – Дженнифер Уайнер

— Операция «Орел парит в небесах» прошла успешно! — сообщила я.

— Отлично, — отозвался Тодд. — Но я бы на твоем месте связался с матерью и успокоил ее. Она уже пять раз нам звонила.

— Позже. — Я закинула ногу на ногу и задумалась. — Или передай ей, что я забыла мобильный у вас дома, но позвонила с чужого с бат-мицвы Эмбер.

— Мне кажется, она в курсе, что тебя… — начал Тодд.

— Просто передай, — перебила я. — Не надо говорить, что ты знаешь, где я. Якобы я нашлась, у меня все хорошо, я позвоню ей…

Я посмотрела на часы и быстро подсчитала.

— Около полуночи, хорошо?

— А если твоя мать решит, что тебя похитили? — предположил Тодд.

— Похитили? — удивилась я.

— Кого, меня? Да кому я нужна?

— Потребуй с нее выкуп, — пошутила я.

— Мы наберем ее немедленно, — встряла Тамсин. — Звони нам каждый час, мы должны быть уверены, что у тебя все хорошо.

— Непременно, — заверила я.

Я изучила себя в зеркале: слуховой аппарат на месте, кредитная карта и список адресов надежно спрятаны в кармане. Я вернулась на улицу, где меня ждала машина с шофером.

По моим сведениям, доктор Лоренс Шапиро жил на Линден-лейн. Кажется, это называется бунгало. Маленький угловатый домик. Входная дверь постоянно в тени из-за низкого навеса. Перед домом железная калитка, выкрашенная в голубой цвет. Дорожка ведет от калитки к двери. Во дворе — апельсиновое дерево. Я нажала на звонок, но никто не ответил. Ни лая собаки, ни шороха внутри. Я вернулась в машину.

— Наверное, придется подождать, — сказала я Кевину.

Через пятнадцать минут подъехала маленькая белая машина. Из нее вылезла тощая стриженая блондинка в розовом медицинском халате с рюкзаком и ключами в руке.

— Скоро вернусь, — пообещала я.

Я перешла улицу, напоенную сладкими, душистыми ароматами, пересекла лужайку и приблизилась к крашеной двери. Под ногами хрустела странная, непривычная лос-анджелесская трава. Под деревом валялись и гнили шесть или семь апельсинов. По одному из них бежала черная полоска. Наверное, муравьи.

— Прошу прощения! — крикнула я.

Женщина обернулась. Ее лицо было усталым и настороженным.

— Да?

— Миссис Шапиро? Кристина? Доктор Шапиро дома?

— Миссис Блум, — поправила она. — Я теперь миссис Блум.

— Но вы были миссис Шапиро? Вы были замужем за доктором Шапиро?

Женщина прищурилась.

— Впервые вижу такого молодого судебного пристава.

— Я не судебный пристав.

Я даже не знаю, кто это такой.

— Я — Джой Шапиро Крушелевански. Моя мать…

— О господи, — перебила женщина. — Кэндейс.

— Да. Извините за беспокойство, но вы не знаете, где мой дедушка?

— Сейчас? Понятия не имею.

Миссис Блум повернулась к дому и полезла в карман, наверное, за ключами. В маминой книге новая жена отца Элли была стройной. Возможно, когда-то так и было. Но с тех пор из стройной она стала тощей, почти иссохшей, как одна из актрис, чьи фотографии печатают на обложках таблоидов под заголовком «Анорексия???». У бывшей миссис Шапиро были жилистая шея и костлявые руки. Розовый халат с короткими рукавами и треугольным вырезом обнажал потрескавшиеся локти и плоскую грудь.

— Вы не знаете, где он? — повторила я. — У вас нет другого его адреса или номера телефона?

— Нет, — отрезала миссис Блум и презрительно посмотрела на машину. — Путешествуете со вкусом, как я погляжу? Ваша мать в машине?

— Я приехала одна, — отозвалась я. — Не хочу показаться назойливой, но мне очень-очень нужна хоть какая-нибудь информация о дедушке.

Миссис Блум сняла рюкзак и бросила его на траву.

— Он уехал. Он мне должен. Много денег. Мне и моим детям. И я даже не могу написать об этом бестселлер.

Миссис Блум неловко наклонилась, словно у нее болела спина, и подняла рюкзак. Затем схватилась за голубую калитку — боялась упасть?

— Я только хотела вручить ему кое-что.

— Ничем не могу помочь. Очень жаль.

Не похоже, судя по голосу. Миссис Блум вцепилась в калитку рукой с обкусанными ногтями.

— Мы развелись. Три года назад. Я снова вышла замуж.

Она злобно швыряла в меня слова, словно острые камешки. Наверное, надеялась, что я уйду. Ни за что. «Я пролетела три тысячи миль, чтобы попасть туда, где растут пальмы, а воздух пахнет маслом для загара и амбициями, — писала мать. — Оставила искореженные обломки своего прошлого ради солнечного морского берега». Я представила, что сама стою сейчас на солнечном морском берегу. Что бы ни случилось, все равно здесь лучше, чем дома.

— Я прилетела из Филадельфии, — продолжила я.

Видимо, миссис Блум услышала, поскольку ее спина закаменела, как у Тамсин, когда та злится.

— У меня есть для него кое-что.

Приглашения на бат-мицву, которые мы с матерью выбрали в Интернете, еще не пришли. Так что прошлым вечером в спальне Тамсин я написала несколько от руки.

— Вот. — Я сунула лист миссис Блюм. — Это на мою бат-мицву. Я уже пригласила деда, но это официальное. Если он объявится или вы узнаете, где он живет, пожалуйста, передайте ему.

Миссис Блум сжала кулаки. Приглашение полетело на бетон.

— Гоните его прочь с вашей вечеринки! — воскликнула она. — Гоните прочь из вашей жизни. Он подонок. Можете мне поверить.

Миссис Блум криво и страшно улыбнулась.

— Мне долго казалось, что его просто не понимают. Жена-лесбиянка, невоспитанные дети… Чушь! Дело было не в них, а в нем.

Миссис Блум опустила голову и что-то пробормотала. Я прочла по губам: «Сукин сын».

— Не могли бы вы…

— Уезжайте, — посоветовала эта тощая женщина в слишком большом розовом халате. Затем она отвернулась и вошла в дом.

Я подняла приглашение. Щелкнул замок.

— Подберите апельсины! — крикнула я закрытой двери. — Они все сгнили!

Нет ответа. Я медленно досчитала до двадцати, после наклонилась и сунула приглашение в прорезь для почты. Звякнула латунная заслонка. Кажется, я услышала, как конверт опустился на пол.

— Доктор Шапиро?

У дамы за стойкой Хирургического центра Беверли-Хиллз были блестящие черные волосы, завязанные в узел, и кожа цвета сливок. Когда я назвала имя дедушки, в ее миндалевидных глазах появилось сомнение.

— В эти выходные он не принимает.

Замечательно. Дома его нет, он вообще не проживает по известному мне адресу. На работе тоже. Плохо дело.