Книга Все девочки взрослеют, страница 79 – Дженнифер Уайнер

— Можно попросить вас об услуге? Меня зовут Джой Шапиро. Я его внучка. Он не в курсе, но я прилетела из Филадельфии, чтобы повидать его.

Дама взглянула на меня из-под тяжелых век.

— У вас есть его номер телефона?

— Только старый, — ответила я.

Дама еще минуту смотрела на меня, не моргая.

— Подождите, — наконец произнесла она. — Попробую с ним связаться.

Она исчезла за дверью, едва заметной под словом «Центр». Минуту я переминалась с ноги на ногу перед пустой стойкой, затем направилась в приемную. Там стояли пухлые диваны, обтянутые золотой тканью, и круглые пуфики с бахромой, заваленные глянцевыми журналами. На стенах висели гигантские фотографии врачей центра. Я отыскала снимок дедушки. Тот же Санта-Клаус, что и на сайте. Я стояла под портретом, пока не вернулась красотка дежурная.

— Он сейчас придет.

Волосы деда оказались совершенно седыми. Он был низкого роста, с бочкообразной грудью и толстыми ногами в голубых джинсах, над которыми висел живот. Дед открыл дверь электронным ключом и вошел в комнату. На фоне бледно-розового ковра и кремовых стен он выглядел на редкость неуместно. На нем были клетчатая рубашка и толстый кожаный ремень с серебряной пряжкой в форме подковы. Морщины, кирпичные щеки, покрасневшие водянистые карие глаза за стеклами очков.

Он что-то сказал дежурной и подошел ко мне.

— Джой?

Я узнала его низкий грудной голос. У меня перехватило дыхание. Это же мой голос!

— Привет.

Я робко кивнула, не зная, как его называть и что делать. Обнять? Или пожать руку? Он разрешил проблему, улыбнувшись еще шире. Прекрасные зубы, блестящие, ровные и белые.

— Ты получил мое электронное письмо? — поинтересовалась я.

— Получил, но визита не ожидал. Какой приятный сюрприз!

Тот же тон, что на кассете: теплый и дружелюбный.

— Добро пожаловать в Калифорнию.

Дед умолк. Мы смотрели друг на друга. Я вспомнила, как Френчель осторожно подходит к незнакомым собакам и деликатно принюхивается, пытаясь выяснить, друг перед ней или враг.

— Внизу есть кафе. Угостить тебя чем-нибудь?

— Да, спасибо.

Мне стало легче. Я не загадывала так далеко и теперь не понимала, что делать. А так вокруг будут люди. И Кевин.

— Мать с тобой? — небрежно спросил дед, когда мы вышли в коридор.

— Сейчас — нет. — Я отрицательно покачала головой.

Полуправда — именно то, что нужно нам обоим. Он придержал передо мной дверь кофейни. Для меня мы заказали нечто замороженное и перемешанное, со взбитыми сливками и шоколадным сиропом, для него — эспрессо. Мы отнесли кофе на столик у окна. Я помахала Кевину, который припарковал машину прямо напротив. Дедушка положил в чашку сахар.

— Итак, — начал он, — что тебя привело в наш прекрасный город?

— Просто захотелось погулять. И заодно напомнить о своей бат-мицве. Официально. Я оставила приглашение у твоей… бывшей жены, полагаю?

— Кристины, — коротко ответил дед.

Я думала, он еще что-нибудь добавит. Например, извинится за ее поведение и объяснит, что она больна или сошла с ума. Но он промолчал.

— Я впервые летела на самолете одна, — сообщила я.

Дед поднял брови.

— Неужели?

— Ну, я уже летала раньше. Но с родителями. Иногда мы летаем во Флориду, а еще я была в Калифорнии с мамой и тетей Элль…

Между его глаз прорезалась морщинка.

— Тетей…

— Люси. Она сменила имя.

Дед улыбнулся, сверкнув зубами.

— А манеру поведения она сменила?

— Что?

— Хотя вряд ли. — Он продолжал улыбаться. — Особых надежд она никогда не подавала. Твоя мать — другое дело.

Я опустила взгляд на кофе. Да как он смеет говорить, что тетя Элль не подавала надежд? Тетя Элль такая красивая!

Потом я снова посмотрела на деда. В нагрудном кармане его рубашки лежали сотовый телефон, пейджер и мятая пачка сигарет. «Сигареты? — удивилась я. — Разве врачи курят?»

Дед снял очки и потер переносицу двумя пальцами.

— Твоя мать — большая удача, — заметил он.

— Наверное, — отозвалась я.

— Как у нее дела?

— Хорошо.

— Всего лишь хорошо? — Дед положил очки на салфетницу. — «Хорошо» ничего не значит. Бесполезное слово.

У меня сжался желудок. Он имеет в виду, что я бесполезна?

— Мама занята! — выпалила я. — Очень занята.

— Неужели?

Судя по всему, ему скучно.

Я попыталась сменить тему.

— Итак… гм. Я почти закончила седьмой класс. Хожу в Академию Филадельфии. Знаешь такую?

— Погоди, — прервал меня дед.

Я следила за ним через окно. Он подошел к машине, достал из багажника альбом, вернулся и положил его на стол. Я сразу его узнала. Такие же фотоальбомы я разглядывала в «лишней комнате» бабушки Энн.

— Мне кажется, тебе будет интересно, — заявил он.

Дед открыл альбом на первой странице. Лысый младенец с широко открытым ртом, завернутый в розово-голубое одеяльце.

— Твоя мать, — пояснил он.

Затем перевернул страницу. Бабушка Энн улыбалась, баюкая лысого ребенка. Ее короткие волосы были каштановыми, а не седыми; кожа — гладкой.

Я уставилась на ребенка.

— Это тетя Элль? То есть тетя Люси?

— Нет. Кэндейс. — Дед постучал по фотографии пальцем. — Видишь, Энн еще не растолстела.

Я с трудом сглотнула.

— Тридцать фунтов с каждым ребенком, — сообщил он. — Хочешь верь, хочешь нет. Наверное хорошо, что твоя мать ограничилась одним.

— Да, — кивнула я, потому что дед ждал ответа. Я стучала ногой по полу, все быстрее и быстрее.

— У тебя наследственная склонность к набору веса, — наставительно произнес дед и оглядел меня налитыми кровью карими глазами. — Следи за собой.

Мне хотелось сказать, что я слежу за собой и что мать тоже следит: кормит меня только органической, натуральной, не содержащей гормонов едой. Мои обеды и перекусы — самые здоровые в школе, а лимонад я впервые попробовала в десять лет. Но я лишь помешала взбитые сливки соломинкой и сделала большой глоток.

Дед пожал плечами и перевернул страницу.

— Твоя мать, — указал он.

На ней был купальник с аппликацией лягушки на животе. Ее волосы были влажными и вились. Она бежала через лужайку с дождевальной установкой. На фоне снимка били струи воды. Мама улыбалась и перебирала пухлыми короткими ножками, гордо выпятив живот.