Книга Любовь леди Эвелин, страница 14 – Тина Габриэлл

Джек подался вперед и взглянул на нее тяжелым взглядом:

— Пока мы не найдем Рэндольфа Шелдона, это необходимо для вашей же безопасности.

Эвелин собралась было возразить, но Джек ее перебил:

— Вы мне доверяете?

У нее был удивленный вид, и она прикусила нижнюю губу, прежде чем взглянуть ему в глаза.

— А как же иначе? Я доверяю вам, Джек.

— Хорошо, потому что мы уже на месте.

Он распахнул дверцу, выпрыгнул на мостовую и подал Эвелин руку.

Ее голубые глаза расширились при виде толпы людей, снующих по улице.

— Еще не поздно вернуться, Эви, — сказал Джек.

Она покачала головой.

Он бросил кучеру монету.

— Будьте сегодня вечером поблизости и получите вдвое больше.

— Договорились, — ответил кучер, приподняв шапку.

Джек твердо взял Эвелин за руку и направился в самую гущу толпы.

Эвелин не могла поверить своим глазам. Вокруг них суетились люди, и над всем витал резкий запах рыбного рынка. Он, словно липкий воздух, окутывал ее со всех сторон. Продавцы в заляпанных потрохами фартуках размахивали тушками рыбы над головой и, сложив руки рупором, выкрикивали цену. Вокруг с громкими криками летали чайки, время от времени подхватывая разбросанные между прилавками потроха.

— Как мы найдем таверну? — Эвелин пыталась перекричать многоголосую толпу.

— Я знаю, где это, — отозвался Джек.

На них натолкнулся дюжий матрос, и она пошатнулась. Джек подхватил ее под локоть.

— Мы можем здесь потеряться.

Он крепче сжал ее руку.

— Нет, таверна в конце улицы.

— Не думала, что тут так много народу. А ведь почти пять часов вечера.

— Самое время для столпотворения, — сухо заметил Джек.

Они прошли прилавок, возле которого покупатель торговался с торговкой рыбой со свисавшими поверх фартука тушками палтуса. Коричневатые хвосты и белые брюшки разлетелись в стороны, когда женщина взмахнула руками и что-то выкрикнула в лицо покупателю. За следующим прилавком стоял лекарь, восхваляя мазь от геморроя и ножевых порезов. Вокруг уже собралась толпа, привлеченная восторженной речью, и шум еще больше усилился.

Эвелин с изумлением оглядывалась по сторонам, радуясь, что с ней рядом находился Джек. Рынок был подобен огромному дышащему зверю, который мог с легкостью проглотить ни о чем не подозревающего прохожего.

— Понимаю, почему вы не хотели отпускать меня сюда, — сказала она.

Джек остановился, и его зеленые глаза с любопытством взглянули на Эвелин.

— Значит, признаете, что были не правы?

— Нет, Джек. Просто хочу выразить признательность за ваше присутствие.

По его лицу скользнула тень разочарования, но через миг исчезла.

— Лично я бы предпочел встретиться с мистером Шелдоном в другом месте, но раз уж мы здесь, то вон и таверна. — Джек указал в сторону прилавка, за которым стоял лекарь. — Идемте.

Они продолжили путь. Близился вечер, и торговки поливали водой мостовую перед прилавками. Кое-кто подметал потроха и мусор, другие предоставили эту работу чайкам и бездомным собакам. Мощеная мостовая была скользкой и грязной, и Эвелин приходилось приподнимать подол своего и без того короткого платья.

Вскоре они увидели мрачные коричневые воды Темзы, и запах рыбы и водорослей усилился. У причала стояли лодки с креветками и устрицами. Рыбаки и носильщики подбегали к рослому управляющему с темным, словно дубленая кожа, лицом, который то и дело разражался криком, перемежая речь непристойностями.

Эвелин первая заметила вывеску «Петуха и быка», прежде чем они свернули за угол и направились к таверне.

— Держитесь рядом, — предупредил Джек. — В пятницу вечером в Биллингсгейте полно матросов.

Они подошли к двери, и Эвелин услышала шум голосов, доносившийся изнутри. Не успел Джек взяться за ручку, как дверь распахнулась, и оттуда вывалился матрос. Лицо у него было багровым, глаза остекленели, и он едва взглянул на них, прежде чем выйти на мостовую и извергнуть содержимое желудка.

Не дав Эвелин опомниться, Джек втащил ее внутрь.

Их тут же окутал густой дым. У Эвелин защипало глаза, и ей пришлось моргнуть несколько раз, прежде чем она снова смогла что-либо различать.

Как и предупреждал Джек, таверна была забита до отказа. Они стояли в большой комнате с длинной барной стойкой у задней стены и хаотично расставленными столами и стульями. За ними расположились мужчины с кружками пива, стаканами джина и картами. Это были простолюдины — портовые рабочие, матросы, носильщики и рыбаки.

На стенах мерцали свечи, а на жаровне в углу светились тлеющие угли. Здесь было и несколько женщин: туда-сюда сновали буфетчицы, а другие женщины с ужасающе глубокими декольте опирались на плечи играющих в карты мужчин.

Дверь за Эвелин закрылась. Мужчина за стойкой посмотрел на них, и бутылка с джином замерла у него в руках. Поднялись и другие головы, и все постояльцы уставились на новую пару с неприкрытым интересом, прищурившись.

Сердце Эвелин бешено забилось, и ее охватила тревога. Она пыталась представить, с чем ей предстоит столкнуться, но ни одна прочитанная газетная статья, ни книги, повествующие о жизни низших классов, не подготовили ее к тому, что она увидела. В воздухе стоял резкий запах дыма и потных, немытых тел. Гвалт голосов превратился в глухой шум, и ноги Эвелин внезапно отяжелели, словно ей в туфли налили свинца.

Она словно во сне сделала шаг назад к двери, когда Джек сильнее сжал ее руку. Он притянул ее ближе к себе, и его дыхание обожгло ей лицо.

— Не надо, Эви. Слишком поздно бежать, и к тому же я с вами.

Его сила и уверенность передались ей, и она слабо кивнула.

Джек начал пробираться через толпу к пустому столику в конце зала. Несколько широкоплечих портовых рабочих повернули головы в их сторону, и Эвелин испугалась, что перед ней любители барных потасовок. Но Джек излучал абсолютную уверенность, словно привык бывать в подобных местах, и мужчины остались сидеть за столами. Посетитель за стойкой снова вернулся к своей бутылке с джином.

Они почти дошли до столика, когда к Эвелин потянулась чья-то рука. Джек отодвинул ее в сторону и гневно посмотрел на молодого матроса с кривыми бурыми зубами, уже порядком напившегося.

— Поделишься? — с трудом пробубнил он.

В глазах Джека блеснула ярость.

— Она моя на всю ночь. Я заплатил ей. Найди себе другую.

Пьяница пожал плечами и снова занялся своим джином.

От слов Джека Эвелин охватил ужас, и она прикусила губу. Она вспомнила обещание, которое он заставил ее дать. Она решила, что он велел ей притвориться его женой, но, оглядевшись по сторонам, поняла, что он имел в виду совсем другое, поскольку ни один приличный мужчина не привел бы сюда свою супругу.