Онлайн книга «Любовница»
|
Слишком невероятной была мысль об Ифигинии — дерзкой, вызывающей, безрассудной Ифигинии, обучающей юных леди жестким, неумолимым правилам света. — Через год после того, как мисс Брайт потеряла родителей, к ней приехала жить ее кузина, мисс Фарлей. Кажется, она стала преподавать в академии математику и естествознание. — Так вы говорите, заведение пользовалось отличной репутацией? — Да, милорд. То же самое можно сказать и о репутации самой мисс Брайт. Поверьте мне на слово — в таком крошечном местечке, как Дипфорд, любой просчет, любая ошибка или малейшее отклонение от общепринятых норм немедленно становится достоянием гласности и жестоко карается. — Любая оплошность могла стоить ей потери средств к существованию… — Этого более чем достаточно, милорд. Наставница юных леди должна отвечать самым высоким требованиям. Разумеется, ни единого пятнышка не может быть на ее репутации. — Бедняжка Ифигиния! — Простите, сэр? — Не обращайте внимания, это я так… Продолжайте, Беркли. Что еще удалось выяснить? — Позвольте мне взглянуть… — Беркли торопливо перелистал бумаги. — Три года назад мисс Брайт сделала еще один смелый шаг, принесший ей очень солидный выигрыш. — Что еще за шаг? — Они с кузиной основали собственный инвестиционный фонд, полностью состоявший из вдов и незамужних женщин — иными словами, особ, находящихся в таком же положении, что и они сами. Все женщины внесли скромные суммы в фонд, и деньги были вложены в строительство. — Собственный строительный проект? — Да, милорд! — Какой именно? — Площадь Утренней Розы. — Черт побери! — уважительно хмыкнул Маркус. — Должно быть, она заработала целое состояние! — Именно так, — сухо подтвердил Беркли. — Часть средств она сразу же выделила в приданое сестре — очень солидное приданое, поверьте. — Да, а что случилось с ее сестрой? Где она? — Так и осталась в Дипфорде. В прошлом году вышла замуж за Ричарда Хэмптона, единственного сына самой богатой дипфордской семьи. — Вероятно, Хэмптоны пребывают в блаженном неведении относительно того, что Ифигиния здесь, в Лондоне, притворяется видавшей виды вдовушкой? — Конечно, милорд. Можно себе представить, в какой ужас придет деревушка, когда откроется вся правда! Все в Дипфорде, и Корина в том числе, уверены: мисс Брайт до сих пор путешествует по Италии со своей кузиной. — Интересно, какого мнения придерживаются добрые дипфордцы относительно подобной поездки? — Да уж будьте уверены — затея была встречена всеобщим неодобрением. — Но все же не вызвала скандала? — Нет, хотя многие жители предсказывали, что мисс Брайт кончит очень и очень плохо, раз уж надумала закрыть академию и отправиться на континент. — Держу пари, так оно и есть. — Маркус поднялся и подошел к окну. — Вы славно поработали, Беркли. — Благодарю вас, сэр. Я очень старался. — Уверен, что могу и дальше полагаться на ваше молчание? — Разумеется. — Беркли выглядел глубоко уязвленным тем, что Маркус счел нужным напомнить ему об этом. — Ни единое слово не сорвется с моих губ! — Благодарю вас, Беркли. Поверенный, поколебавшись, сказал: — Есть еще одно небольшое обстоятельство… не знаю, заинтересует ли оно вас… — О чем вы? — Я уже упоминал о том, что сестра мисс Брайт, Корина, вышла замуж за Ричарда Хэмптона… — Почему вас это заинтересовало? — Пару лет назад поговаривали, будто мистер Хэмптон собирается жениться на старшей сестре, а не на младшей. Маркус замер: — Неужели? — Да… думаю, ситуация была очень неловкой. — Беркли помолчал. — Говорят, даже старшая мисс Брайт была, если можно так выразиться, несколько удивлена тем, что Хэмптон вдруг начал открыто выказывать свой интерес к Корине. — В самом деле? — Поговаривают, будто этот Хэмптон разбил сердечко старшей сестры, дав понять, что отдает предпочтение младшей. Мысль о том, что Ифигиния любила, — а может быть, и до сих пор любит другого, — была для Маркуса острее ножа… «Неужели он разбил твое сердце, Ифигиния? Не потому ли ты вдруг сбросила оковы приличий и решила перешагнуть через все условности света? Неужели ты и теперь любишь его, Ифигиния? Неужели вчера ночью, когда ты обнимала меня и шептала, что любишь, неужели ты думала о Ричарде Хэмптоне?» Несколько минут он не отрываясь смотрел в сад. Тихо шелестел дождь, освежая яркие венчики цветов и юную зелень листвы. Каким мрачным и безрадостным стал вдруг этот день! Он обернулся к Беркли: — У вас есть еще что-нибудь для меня? — Нет, милорд, полагаю, это все. — В таком случае примите мою благодарность за ваш титанический труд. — Да, милорд. — Беркли тяжело поднялся. — Что и говорить, весьма беспокойная поездка. Жду не дождусь, когда наконец доберусь до дому и вытяну ноги перед камином. — У меня есть еще одна просьба к вам. — Слушаю, сэр. — Завтра я хочу поручить вам новое расследование. — Относительно?.. — Относительно того, кто построил дорогую усыпальницу миссис Элизабет Итон на Ридингском кладбище. Беркли подозрительно покосился на него: — Вы сказали «усыпальницу»? — Да, Беркли. Нечто вроде погребального склепа. Поверенный покорно вздохнул: — Отлично, милорд. Посмотрим, что там можно выяснить. Будут еще поручения? — Нет, Беркли, можете идти. Маркус дождался, пока за поверенным закроется дверь библиотеки. Потом медленно вернулся к столу и пробежал глазами записку, полученную от Анны час тому назад. М. Нам необходимо увидеться. Срочно. У входа в Доллангеровские сады. В два часа. Ваша А. Маркус смял в руке клочок бумаги. Он боялся, что догадывается о причине, толкнувшей Анну на риск назначить ему новую встречу. В два часа дня в наемном экипаже Маркус подъехал к улице позади Доллангеровских садов. Анна, в шляпе с густой вуалью и в неброском коричневом дорожном платье, ждала его в саду. Она задернула занавески, спрятавшись в полумраке кареты. Первые же ее слова подтвердили самые мрачные ожидания Маркуса. — Когда вы были за городом, я получила еще одно письмо вымогателя, Маркус! Снова пять тысяч! — Нежный голосок Анны срывался от волнения. — Мне пришлось заложить браслет, чудесный браслет, подаренный Сэндсом на мой прошлый день рождения. Боюсь, никогда уже не смогу выкупить его! Я живу в постоянном страхе, а вдруг Сэндс спросит у меня, почему я не надеваю его браслет! |