Книга Любовница, страница 68 – Аманда Квик

— Но титул может перейти к его брату.

— Да, но это совсем не то же самое, что передать его наследнику собственной крови! Впрочем, когда-нибудь Мастерс должен был прийти к такому решению… Но мне так жаль тебя, дорогая! Я понимаю, как тебе должно быть больно, мы все видели, как ты с каждым днем все больше и больше привязываешься к этому мужчине! Что же ты будешь делать?

— Ровным счетом ничего. — Ифигиния обернулась к наконец-то добравшемуся до нее Герберту:

— Ах, вот и мой лимонад! Я как раз ждала его. Спасибо, Герберт, вы всегда так внимательны!

— Мое почтение… Фу, какая ужасная давка! — Герберт галантно протянул ей бокал и полез в карман за платком, чтобы промокнуть лоб. — Чертовская жарища, не находите?

— Действительно, здесь несколько душновато. — Ифигиния отпила глоточек.

Герберт сложил свой платок.

— Добрый вечер, леди Гатри. Простите, но не заметил вас раньше, иначе непременно принес бы и вам бокал.

— Не беспокойтесь, я едва управилась со своим шампанским. Мы с Ифигинией обсуждаем предстоящую женитьбу Мастерса.

— Прошу тебя, Зоя, — пробормотала Ифигиния. — По-моему, тема уже исчерпана.

— Я услышал об этом в своем клубе, — подхватил разговор Герберт. — По всему городу уже заключаются пари. Все пришло в движение.

Зоя нахмурилась:

— Пари на то, кто станет его невестой?

— Да. — Герберт бросил смущенный взгляд на Ифигинию. — Пока никто ничего не знает. Самые большие суммы ставят на малышку Чамлей и Элизабет Андерсон. Они проводят первый сезон. Обе очень милы. Незапятнанная репутация, опять же…

Ифигиния всей кожей ощущала растущее смущение Герберта. И взволнованный взгляд тети Зои. Она изобразила безмятежную улыбку:

— Если что-то и можно было узнать за это время о Мастерсе, так это то, что совершенно бесполезно пытаться предугадать его действия.

— Человек-загадка, точнее не скажешь, — быстро согласился Герберт. — Всем известно… Остается только догадываться, что за планы он вынашивает!

— Но ведь это не может быть тайной для всех! — воскликнула Зоя. — Должен же кто-то еще, кроме самого Мастерса, знать правду о его женитьбе. В конце концов, такие дела обычно касаются и второй стороны!

— Вы имеете в виду невесту? — Брови Герберта несколько раз взлетели и опустились. — Но если Мастерс взял клятву с нее самой и с ее семьи, что они будут хранить молчание вплоть до официального объявления о помолвке, то уж будьте уверены: они не проронят ни слова. Они ни за что не посмеют нарушить его приказ, если хотят выиграть главный приз сезона.

— Пожалуй, вы правы, — пробормотала Зоя. — Знаменитые правила Мастерса…

— Вот именно. — Герберт улыбнулся Ифигинии:

— Позвольте пригласить вас на танец, миссис Брайт?

— Да, благодарю вас, Герберт.

Все что угодно, лишь бы прекратить обсуждение брачных планов Маркуса, подумала она, оставляя бокал на ближайшем столике.

Герберт взял ее под руку и с первыми звуками вальса ввел в круг танцующих. Взволнованно глядя ей в глаза, он с благоговением положил руку на талию Ифигинии.

— Я правильно понял, что предстоящая женитьба Мастерса расстроила вас, дорогая?

— Совсем нет. Как вам известно, мы с Мастерсом очень хорошие друзья, и поверьте мне — досужие разговоры о его свадьбе на самом деле не более чем сплетни.

— Прошу прощения, но ведь я тоже ваш друг, Ифигиния, — мягко проговорил Герберт. — Мне кажется, мы с вами во многом очень похожи, и хочу сказать лишь одно: мне очень неприятно то, как обошелся с вами Мастерс. Я очень сочувствую вам.

— Вы очень добры, но я не нуждаюсь в вашем сочувствии.

— Мастерс известен своим бессердечием, дорогая. Он вполне способен жениться на непорочной девственнице и как ни в чем не бывало продолжать роман с вами.

— Вас это не должно беспокоить.

— Но неужели вы стерпите такой позор?! — в отчаянии воскликнул Герберт. — Это будет просто невыносимо для такой гордой, независимой, возвышенной особы, как вы! Вообразите только: делить мужчину с его женой!

Ифигиния бросила на него грозный взгляд:

— Мы часто делим своих друзей с другими, Герберт.

— Будь все проклято! Он ваш любовник, а вовсе не друг! Огромная разница, моя дорогая!

— Довольно, Герберт.

Он мучительно покраснел:

— Я не хотел показаться бестактным, Ифигиния, но всем известно о характере ваших отношений с графом.

— Неужели?

— Да, конечно. Ваши отношения никогда ни для кого не были секретом! Что, впрочем, и дает мне право быть с вами до конца откровенным. Как ваш искренний и преданный друг, я умоляю вас тщательно обдумать свои действия! Вы самая элегантная, самая изящная, самая умная, самая восхитительная женщина из всех, кого я встречал в своей жизни.

— Благодарю вас, Герберт. — Ифигиния была искренне тронута его страстной речью. — Вы слишком добры ко мне.

— Только потому, что вы заслуживаете такого же уважения, какого достойно само Совершенство, только поэтому я чувствую себя обязанным заставить вас подумать о будущем. Одно дело — иметь… особые отношения с таким могущественным человеком, как граф Мастерс, но совсем другое — вдруг оказаться пушинкой, которую он равнодушно сдует со своей ладони.

— Пушинкой?! — Ифигиния резко остановилась посреди бального зала.

Герберт беспомощно захлопал глазами:

— Но ведь Мастерс никогда не предложит вам стать его женой, мадам. Всем известно, что если он и нарушит свое главное правило, то, безусловно, изберет юную девственницу на роль матери своего наследника. Все ждут от него этого шага!

— Вы заходите слишком далеко, Герберт! Вы прекрасно знаете, что я никогда и ни с кем не обсуждаю свои отношения с Мастерсом, — резко ответила Ифигиния, чувствуя любопытные взоры танцующих, прикованные к ним с Гербертом.

— Я не хотел оскорбить вас, мадам. — Он выглядел совершенно сбитым с толку. Смущенно оглядываясь на кружащиеся в вальсе пары, Герберт снова взял Ифигинию под руку. Поспешно вывел из круга. — Прошу простить меня.

— Разумеется, Герберт.

— Я говорил слишком громко. Но, поверьте, это лишь потому, что я очень тревожусь за вас!

— Я понимаю, Герберт. — Ифигиния дотронулась до его руки. — Но я светская дама, а не юная доверчивая девочка. Я вполне могу сама позаботиться о себе.

— Раз вы так считаете… — Герберт снова вытащил платок и промокнул бисеринки пота, выступившие над бровями. — Вы очень смелая женщина, моя дорогая. Я всегда буду безумно восхищаться вами. Пожалуйста, помните только одно: всегда, в любом случае, когда вам потребуется помощь, вы можете полностью положиться на меня.