Книга Между ангелом и ведьмой. Генрих VIII и шесть его жен, страница 64 – Маргарет Джордж

— На свадьбе могли бы присутствовать и три королевы, если бы вы пригласили вашу старшую сестру, — неуместно заметила она.

Екатерина решила держаться отчужденно. Кто бы спорил… Я повернулся к де Лонгвилю:

— Теперь вы свободны. Король Людовик заплатил выкуп, — с усмешкой произнес я, — хотя, должен признать, вы пережили плен в свойственной французам манере.

Мой заложник изрядно раздобрел, его содержание оплачивалось непосредственно из моей казны.

Он улыбнулся и ответил на мой невысказанный вопрос:

— Вы правы. Госпожа Попинкорт, кстати, собирается отплыть вместе со мной. Полагаю, ей понравятся мои апартаменты в Лувре.

Ну естественно, за краткое время пребывания у нас де Лонгвиль успел обзавестись очаровательной любовницей. Я решил, что самое время и мне свести близкое знакомство с какой-нибудь прелестницей.

Вскоре к нам присоединилась ослепительная Мария в великолепном платье из ярко-синего шелка.

— Вы сияете, подобно ангелам на полотнах итальянских мастеров, — отвесив низкий поклон, проворковал Уолси, — ваш прекрасный образ затмевает синеву и золото небес.

— Моя королева… — Де Лонгвиль склонился в почтительном реверансе.

Мария выглядела потрясенной. Превращение из принцессы рода Тюдоров в королеву Франции произошло слишком быстро и бесповоротно.

— Теперь два королевских дома связывают родственные узы, — сказала Екатерина и поцеловала Марию в щеку.

Впятером мы вошли в приемный зал, полный ожидающих нас гостей. Их платья и камзолы казались яркими цветными мазками на кремовом фоне каменной облицовки зала; в расставленной на столах золотой посуде отражалось и множилось пламя бесчисленных свечей.

* * *

После череды предписанных этикетом поздравлений и чествований я вывел Марию на первый танец, танец брата и сестры, короля и королевы. Я сознавал, что мы производим ошеломляющее впечатление благодаря молодости, расцвету физических и духовных сил. Да, мы явно отличались от простых смертных. Более того, в тот вечер я чувствовал себя неким высшим существом, начисто забыв про обычную жизнь со всеми ее ограничениями и уязвимостью.

Екатерина станцевала только первые бассдансы и павану — степенные и плавные, они обычно открывали бал, дабы все гости могли похвастать своими нарядами. Королева была уже на восьмом месяце, и беременность протекала спокойно. Я позаботился о том, чтобы троноподобное кресло Екатерины снабдили дополнительными бархатными подушками и приставили к нему скамеечку для ее отекающих ног.

Зато положение супруги позволило мне свободно танцевать с кем угодно, а здесь собралось много привлекательных особ. Среди придворных дам появились молодые и незамужние женщины, их было особенно много в числе фрейлин Екатерины. Да, настало время подыскать любовницу. Я слишком долго медлил, не пользуясь монархической привилегией. Хотя монархическая ли она? Я оглянулся на Брэндона — он с вакхической развязностью любезничал со своей партнершей. Это просто мужская привилегия. И ее не требуется подтверждать чинами и титулами.

Очаровательно выглядела юная прелестница Кейт из Кента, племянница Эдварда Бэйтона. Легкая, как туманная дымка, она напоминала яркую эфемерную бабочку. Неплохо смотрелась и черноволосая Марджери Говард, одна из родственниц герцога Норфолка. У нее были короткие пухлые пальцы и пышная грудь. Джоселин приходилась мне кузиной со стороны нашей берчерской родни из Эссекса. Она казалась слишком наивной и впечатлительной, кроме того, грех путаться с родственниками.

А вот рядом с лордом Маунтджоем стояла совершенная Персефона.

При виде ее сердце мое исполнилось трепетного благоговения. Клянусь, у меня сразу же мелькнула мысль о дочери Зевса — когда я прочел этот славный греческий миф, то именно такой представлял себе его героиню, розовощекую деву с золотисто-рыжими кудрями, в простой белой тунике. Собирая цветы и играя на речном берегу, она вела беспечную, блаженную жизнь… и в то же время бессознательно пробудила вожделение в притаившемся боге подземного мира.

Я пригласил ее на танец. Танцевала она поистине как дитя, исполненное безотчетной радостной чувственности. Необузданное сладострастие… Да, я вожделел утех плоти, которые могла бы подарить любвеобильная наложница. И мне показалось, что она способна полностью отдаться нахлынувшей страсти. Я возжелал ее так отчаянно, что мое тело буквально задрожало. Сейчас, сейчас, я не мог ждать больше ни часа… однако надо было вести бал, менять партнеров, собеседников, выслушивать прощальные слова отбывающих гостей, созерцая постепенное угасание множества свечей…

— А вы, милая госпожа, хорошо танцуете, — проворковал я. — Возможно, вы согласитесь потанцевать со мной в иной обстановке?

Полный абсурд! Я не знал, как поступают в подобных случаях, что говорят. Вот Брэндон, известный сластолюбец, собаку съел в этом деле. Я же оставался несведущим юнцом.

Она лукаво взглянула на меня.

— В любой момент, когда вам будет угодно.

— Тогда нынче же ночью.

Достаточно ли определенно я выразился? Что, интересно, сказал бы Брэндон на моем месте?

— Я должна уехать вместе с дядюшкой, — нерешительно пролепетала красотка.

И внезапно я сообразил: она, так же как я, неопытна в искусстве и правилах флирта. Неужели она не понимает, что ее родич подчиняется мне?

— А кто ваш дядюшка?

— Уильям Блаунт, лорд Маунтджой.

Казначей Екатерины! Приятель Эразма и прочих светочей науки! М-да, более неподходящей особы не сыщешь. Но она была столь соблазнительной. Мог ли я отказаться от нее?

— Ах, Маунтджой! — Я взмахнул рукой с самым небрежным и величественным видом. — И как же вас зовут?

Но прежде чем она назвала свое имя, я вспомнил его и произнес про себя.

— Бесси Блаунт, ваша милость.

— Вы научились танцевать, — мягко заметил я. — А также полюбили придворную жизнь. Я рад, что вы не спрятали свою красоту в Линкольншире.

— Я тоже, ваша милость. Хотя до сих пор… сомневалась, вправе ли остаться…

Вот как все просто разрешилось. Вмиг стало ясно, что подразумевают вопросы и ответы, кивки и улыбки. Обещание счастливого будущего сладко манило нас.

О, неужели этот бал никогда не закончится?

Впрочем, я даже не представлял, где мы сможем остаться вдвоем. Бывалый распутник наверняка подготовил бы тайную келью для импровизированного свидания. У меня ничего такого не было. В королевских покоях не приходилось искать уединения. Чтобы попасть в мою опочивальню, потребовалось бы встревожить по крайней мере два десятка бдительных придворных. Одно дело, когда я возвращался к себе с законной супругой. А как избежать встречи с ненужными свидетелями сейчас? Этот вопрос стал источником моего крайнего замешательства.

В итоге наше случайное свидание состоялось за музыкальной галереей в тесном хранилище инструментов, где сами музыканты частенько устраивали репетиции. Там стояли скамейки и кушетка, горели свечи и факелы. Нас окружали виолы и трубы, барабаны и тамбурины. В их округлых и полированных боках отражались пляшущие языки пламени.