Онлайн книга «Соблазнить герцогиню»
|
Филипп взялся за ручку двери. В конце концов, это его дом, и он имел полное право заходить в любую комнату. А стук — это просто любезность с его стороны. Однако дверь оказалась запертой. — Проклятие… — проворчал герцог, направляясь в свою спальню, где имелась дверь, ведущая в комнату Шарлотты. Однако он обнаружил, что и дверь в его комнате была заперта. В его воображении тотчас же возник толстяк Денби, но теперь уже — с синяком под глазом (Филипп твердо решил, что проучит мерзавца). Вытащив из кармана ключ, герцог сунул его в дверную скважину и с лязгом провернул. Затем, широко распахнув дверь, переступил порог комнаты. Шарлотта вздрогнула и повернулась к нему. Оказалось, что она уже успела одеться. На ней было одно из ее лондонских платьев — неужели где-то спрятала? — причем это был весьма нескромный наряд с необычайно низким вырезом и коротенькими рукавами. Несколько мгновений она молча смотрела на мужа, затем, повернувшись к служанке, стоявшей у раскрытого саквояжа, тихо сказала: — Анна, оставь нас. Служанка тут же направилась к двери, соединявшей комнаты супругов. Шарлотта же, взглянув на мужа, спросила: — Неужели ты не можешь оставить меня в покое? Филипп пожал плечами: — Полагаю, ответ очевиден. Что-то пробурчав себе под нос, Шарлотта проследовала к гардеробу и рывком открыла его. — У тебя больше не будет любовников, — заявил Филипп. Шарлотта принялась что-то искать в гардеробе. Наконец вытащила оттуда темно-синее дорожное платье. И вдруг истерически рассмеялась. Филипп взглянул на нее с удивлением. — Что с тобой, Шарлотта? Почему ты смеешься? — спросил он с некоторым беспокойством. А она, выронив платье, все смеялась и смеялась — точно безумная. Приблизившись к жене, Филипп взял ее за плечи и развернул лицом к себе. — Шарлотта, в чем… — Он умолк и отступил на шаг, увидев в ее глазах холодное презрение. Шарлотта же, вскинув подбородок, громко проговорила: — Не беспокойтесь, ваша светлость! Никаких любовников не будет! И никогда не было! Да, никого у меня не было. Кроме вас, разумеется. Видите, в отличие от некоторых я знаю, что такое верность. Филипп недоверчиво покачал головой: — Но как же так?.. Ведь я видел тебя… Видел, как ты вошла в дом лорда Челмси. Я наблюдал за тобой из своей кареты. А ушла ты лишь на следующее утро. Шарлотта мечтательно улыбнулась: — А, Челмси?.. Мы с ним большие друзья. Он позволил мне поспать на диване в библиотеке, когда я заявила, что чувствую себя неважно и не могу отправиться домой. Он ужасно за меня беспокоился. Даже хотел пригласить для меня доктора. Поверь, лорд Челмси — необыкновенно милый и благородный человек. А вот лорд Мэйфилд однажды попытался взять меня силой, когда я притворилась слишком пьяной. Денби тут же занял в мысленном списке Филиппа второе место, уступив первое Мэйфилду. Да, с мерзавцем Мэйфилдом он непременно расправится! — Ты говоришь, попытался?.. Филипп пристально смотрел на жену. — Но ведь ему это не удалось? — Да, не удалось. Он получил от меня коленом в пах. Филипп мысленно выругался и решил, что все равно расправится с негодяем. А Шарлотта тем временем продолжала: — Что же касается всех тех любовников, которых мне приписывают, то все очень просто. Я лишь подтвердила несколько ложных слухов, а потом все мужчины, желавшие сделать вид, что покорили меня, распускали об этом слухи. Я же никогда не возражала и вела себя так, как будто все это — чистейшая правда. Я хотела, чтобы ты согласился на развод. Теперь понимаешь? Герцог молчал, и Шарлотта, опустив глаза, добавила: — Поверь, ни один из этих слухов не был правдой. Но ведь тебе было все равно, не так ли? — Нет, не все равно! — заявил Филипп. — Я ужасно переживал, когда видел тебя с мужчинами, которых считал твоими любовниками. Поверь, мне хотелось убить их всех, даже тех, которые просто танцевали с тобой или осмеливались прикасаться к тебе. Хотя было и такое время, когда ему действительно было все равно, когда он лишь насмехался над попытками Шарлотты соблазнить его, — она ведь делала такие попытки. Да, тогда он и впрямь игнорировал ее. И даже игнорировал… собственную совесть. Молчание Шарлотты свидетельствовало о том, что она прекрасно помнила то время. Филипп уже хотел заговорить, но тут она, подобрав с пола платье, вдруг заявила: — Но был момент, когда я чуть не завела себе любовника. Да, было и такое… Филипп сжал кулаки. — Кто он?! Шарлотта с усмешкой покачала головой: — Не было его. То есть я не смогла… Мы должны были встретиться, но когда пришло время… — Что?! Говори же, Шарлотта! Что произошло? Она со вздохом ответила: — Когда пришло время, я могла думать лишь о тебе. — Снова вздохнув, она добавила: — Ох, как же я ненавидела тебя за это. — Потому что ты любишь меня? Она кивнула: — Да, поэтому. Герцог молча смотрел на жену. Ее рассказ изумил его, ошеломил — и в то же время вселил дикую радость! Выходит, он был у Шарлотты единственным мужчиной! И не было у нее никаких любовников! Только он один! «Но если так, — говорил себе Филипп, — если ее любовь действительно настолько сильна… О, какой же я негодяй! Ведь я предал ее, издевался над ней, а она оставалась мне верна». Да, он явно не заслуживал ее любви, был недостоин такой женщины, как Шарлотта. И едва ли ему удастся загладить свою вину перед ней. Но с другой стороны… Они ведь любили друг друга, не так ли? И очень может быть, что он сумеет ее переубедить, сумеет сделать так; чтобы она с ним осталась. Шагнув к жене, Филипп взял ее за локоть. — Шарлотта, любимая… Она покачала головой: — Нет, Филипп. Отпусти меня, пожалуйста. Он еще крепче сжал ее локоть. — Останься, Шарлотта. Я ведь люблю тебя… Рывком высвободив руку, она отпрянула от него и прокричала: — Филипп, неужели ты не понимаешь?! Неужели не понимаешь, что у нас с тобой ничего не получится?! Ведь мы с тобой… мы слишком разные и совсем не подходим друг другу. О Боже, как мне все эти годы хотелось стать другой, стать лучше — тогда бы ты полюбил меня, Но я уже не смогу измениться… Поэтому тебе, Филипп, нужна другая жена. Такая, которая сумела бы стать настоящей герцогиней. — Нет, Шарлотта. — Он со вздохом покачал головой. — Не нужна мне другая… О, как же слеп я был все эти годы. Каким же глупцом я был. |