Онлайн книга «Гиви и Шендерович»
— Может, ее тут и нет, Миша? — с надеждой спросил Гиви. Шендерович обернулся к Дубану. — Не чуешь ли где присутствия суккуба, о, звездозаконник? Дубан вышел на середину комнаты и, впечатляюще раскинув руки, обернулся вокруг собственной оси. — Эманации есть определенно и достоверно — подтвердил он. Крючковатый нос звездозаконника втянул застоявшийся воздух. — Сие порождение ночи употребляет духи и притирания… жасмин, мускус, померанец. Весьма изысканный аромат, ничего не скажешь. Гиви на всякий случай тоже понюхал воздух. Пахло застоявшейся пылью. — И где же? — деловито вопросил Шендерович. Дубан закатил глаза, какое-то время постоял неподвижно — только голова медленно поворачивалась вправо-влево, потом сказал: — Сюда! Дверь с балкончика, повисшая на одной петле, скрывала за собой пустую, погруженную во мрак залу — из единственного окна на пол падала узкая полоска лунного света. Гиви замешкался на пороге — в зале было темно и пыльно. — Эй, ты, Данко пришибленный, — пихнул его в спину Шендерович, — свети, давай! Гиви покорно обвел фонариком стены и углы. Зала была меньше, чем показалась сначала — и совершенно пуста. Фонарик в гивиной руке дергался, отчего луч выписывал причудливые зигзаги. — Да свети же! — шипел из-за спины Шендерович. — Туда направь свой атрибут, о, везирь светоносный, — угрюмо проговорил Дубан, — во-он туда! У стены лежало что-то, что Гиви принял поначалу за дохлую летучую мышь. Но предмет, когда на него упал луч фонарика, расцвел яркими красками — Дубан, подойдя, брезгливо подобрал его с полу двумя пальцами; шелковый платок трепетал в теплом воздухе, Гиви даже показалось, что он сияет каким-то своим, собственным светом. — Сие без сомнения оставлено суккубом, — прокомментировал Дубан, — однако ж, где он сам? Гиви с замиранием сердца огляделся. Зала была по-прежнему пуста. — Прячется, зараза, — пробормотал Шендерович, — Ну ничего! Сейчас выманим! Выйдете вы, двое! — Миша, — робко сказал Гиви, — можно, я с тобой? Шендерович окинул его оценивающим взглядом. — Нет, — вздохнул он, — ты лучше на стреме постой. Снаружи, вместе со звездочетом… и фонарик пригаси, а то напугаешь… Гиви отошел, уязвленный в самое сердце, чувствуя себя полным ничтожеством, на которое не польстится даже суккуб. Шендерович, тем временем, вышел на середину зала и, размахнувшись, ударил себя в грудь на манер распаленного самца гориллы. Глухой звук отразился от стен. Гиви, не выдержав, скользнул на цыпочках обратно в залу, и теперь стоял у двери, прижавшись к стене и затаив дыхание. Судя по приглушенному сопению у него над ухом, Дубан не захотел оставаться в одиночестве. Посреди зала гордо возвышался Шендерович. — Эй! — вопил Шендерович, осыпая звучными ударами грудную клетку, — выходи! Я пришел! — Хо-оди! — отозвалась башня. — Эй, милашка! Не хочешь поразвлечься? — уже интимнее, но по-прежнему звучно осведомился Шендерович, — я, между прочим, царь! Где— то в неподалеку раздался тихий шорох -будто мышь пробежала. — Миш-ша! — предостерегающе прошипел Гиви. Дубан рядом с ним быстро проделал ряд сложных пассов, сметая рукавами паутину и пыль со стены. — Выходи, крошка! Выходи, сладкая моя! — Миша, осторожней! Шорох стих. — Гиви, ты здесь? — спросил Шендерович, не оборачиваясь. — Давай-ка, туда посвети! — Потайная дверь! — произнес Дубан со знанием дела, — ишь ты! Дверь была пригнана к стене так плотно, что, казалось, составляла с ней одно целое. Шендерович подскочил к ней и забарабанил кулаками. — Открой! Открой, голубушка! Ну, открой, тебе же хуже будет! — Похоже, — сказал Дубан с некоторым злорадством, — ты ее спугнул, о, страстный! — Мне бы она открыла, — с достоинством возразил Шендерович, — но вы, о, мои спутники, способны устрашить даже суккуба! Он с минуту поразмыслил, потом махнул рукой. — Ладно, что с ним чикаться? Я, как царь времен, ломаю дверь! — сказал он и поднял фомку. Гиви послушно светил. Шендерович, пыхтя, налегал на фомку, пытаясь сорвать невидимый замок. Дверь потрескивала — башня все-таки была очень ветхой. А ну, как рухнет? — с тайным ужасом подумал Гиви. И, словно в ответ на его мысли, башня покачнулась. — Не разобрался еще со своими звездами, о, медлительный? — спросил Шендерович, не оборачиваясь. — Нет, — сердито проговорил Дубан, — откуда? Я же, вместо того, чтобы наблюдать сокрытое, ибо ночь к тому располагает, вышел на сию ловитву… по твоему приказу, кстати, о, любящий риск! — Так не бросить ли нам сии пустые хлопоты и не спуститься ли вниз, — с великолепным самообладанием вопросил Шендерович, — ибо сия обреченная башня, похоже, вот-вот рухнет… полагаю, вместе с суккубом, раз уж он столь глуп, что не желает выходить. Гиви увидел, как в обращенном на балкон дверном проеме медленно поплыли звезды — верхушка башни описала в небе плавную дугу. И я так никогда и не увижу, на что похож этот суккуб, подумал Гиви. Масрур знает, а я нет. — Жалко, э, Миша? — неуверенно спросил он. — А и хрен с ним, — вздохнул Шендерович. — Жалко! — уже уверенней заключил Гиви. К собственному удивлению он оттолкнул Шендеровича и заколотил кулаками по двери. — Слушай, — заорал он, — выходи! Ты ж погибнешь! Мы тебе ничего не сделаем. Мы приличные люди! За дверью было тихо. — О, если б властелин Китая твое лицо увидеть смог! Он бы склонился пред тобою, рассыпав золото у ног! О, если б падишах Индийский увидел шелк твоих волос, Он распростерся бы во прахе, разрушил храмы и чертог! Зачем ему его хоромы, когда в них твой не блещет лик? Зачем ему иные боги, коль ты одна — и царь, и бог? — надрывался Гиви. За дверью раздался тихий вздох. — Снова арканом любви поймана я, о, охотник! Сколь не старалась бы я, тщетно бежать мне его! — Ишь ты, — изумился Шендерович, — стихи читает! |