Онлайн книга «Красные волки, красные гуси»
|
Мы сидели в кафе «Росинка» над морем и пили пиво. Немолодая, лет тридцати, женщина за стойкой нарезала бутерброды. Сквозь нейлоновую блузку проглядывал бюстгальтер, лишь чуть прикрывавший темные круги вокруг сосков. Я отвернулся. Он сказал: – Я думал, только сумасшедший мне поверит. Я молчал, чувствуя, что краска заливает мне шею, щеки, виски. Потом с трудом выговорил, потому что молчание уже было просто невыносимым: – Это был просто нервный срыв… – Ах, вот оно что… – Он неловко покрутил головой. – Это вы потому бросили институт? – Да, – сказал я, – да, отчасти. У нас был студенческий кружок, и они… – А! – Он понял. Люди его возраста такие вещи понимали быстро. – Так вы попробуете? – Ну что же я могу сделать? – Он снял очки и как все близорукие люди сразу приобрел беспомощный вид. – Ведь даже если что-то и меняется, то трудно предугадать, как и что именно! Кстати, теоретически уже должны быть какие-то изменения, разве нет? Если «Юный Вертер» и Наташа с Соней… Буфетчица подошла к нашему столику, и я заказал еще «Жигулевского». – Вроде никаких. Но я все равно завтра что-нибудь вам подберу… такое… Просто, чтобы… ну, проверить, а вдруг? Понимаете? – Да, – вздохнул он, – понимаю. Только завтра я не могу. Работа. – Ну после работы? На этом самом месте. Он надел очки, опять снял их, протер, снова надел. – На этом самом месте, – сказал он. – Хорошо. * * * – И оказалось, что это та самая бабка, которую я обложила в трамвае, прикинь? – Оказывается, она тем временем что-то рассказывала, оживленно размахивая свободной рукой. – И она нам все баллы скостила… Ты что, не слушаешь? Винный отдел в продуктовом еще не успел закрыться, и мы купили пыльную бутылку шампанского «Юбилейное». На берегу уже никого не было; мы устроились под скалой, похожей на спящего тюленя. Шампанское показалось мне совсем невкусным, я подумал, что представлял себе все как-то иначе. – Почему, слушаю. Вам дали третье место. – Ну, да, из-за той заразы. Ну откуда я знала, что она член комиссии? Тем временем она взяла мою руку и положила ее себе… ну, в общем, на ней даже не было трусиков. Я подумал – какого черта, она сама хочет! И тут луч света ударил мне по глазам. – Оп-па! – сказала Лиля. Камни на песке отбрасывали синие движущиеся тени, и среди этих теней стояли две фигуры с автоматами. – И что это мы делаем в пограничной зоне после десяти вечера? – лениво спросил один. – Понятно, что, – сказала Лиля и одернула платье. – Тоже мне, нашли место, – кисло сказал пограничник. – Ну пошли, что ли? – Мы ничего не нарушали, сержант, – оправдывался я, – мы только… Пограничник тем временем разглядывал мой паспорт. – Караванов Альберт Викторович, – сказал он, – понятно. А вам известно, что пребывание после десяти в пограничной зоне карается пятнадцатью сутками исправительно-трудовых работ? – С каких это пор? – Согласно указу семьдесят семь бэ. Так что пошли, гражданин Караванов Альберт Викторович. Его напарник что-то сказал ему на ухо. Тот кивнул. Потом подтолкнул меня в бок стволом автомата. – Двигай. Его напарник и Лиля продолжали стоять на песке. Мне показалось, он положил руку ей на бедро. – Почему вы… Послушайте, либо я пойду вместе с девушкой, либо… – Какая девушка? – лениво сказал пограничник, – не было никакой девушки. Двигай, гад, а то пристрелю. При попытке к бегству. Прожектор чертил в небе светящимся пальцем огненную дугу. Она обежала горизонт, тронула холодным пламенем кромку воды, по песку вновь побежали тени. Я оглянулся. Там, сзади, на берегу уже никого не было. На миг я увидел дирижабль. Он висел в темном небе, точно разбухшая мертвая рыба. * * * – Значит, нарушаем, – сказал комендант. – Прописка временная, от военной службы уклоняемся и еще нарушаем… – Я не уклоняюсь. Я освобожден. – Согласно последнему постановлению Минобороны – нет. Пятнадцатью сутками вы не отделаетесь, гражданин Караванов. Вы дезертир. – Послушайте, я… В комендатуре было сумрачно, одинокая лампочка под проволочной сеткой горела вполнакала, вокруг нее чертила круги ночница. На стене висел выцветший плакат «Действия гражданского населения при атаке с воздуха». На нем смутно угадывалось серое брюхо гигантского цеппелина. Второй человек, сидевший за столом, склонился и что-то сказал коменданту на ухо. Тот недовольно бросил мой паспорт на стол. – Раз так, – сказал он, – ну ладно. – Пойдемте, Альберт Викторович. – Тот, второй, поднялся. – Куда? – На вашем месте, – сказал тот строго, – я бы задавал поменьше вопросов. Солдат у двери отодвинулся, пропуская нас, и козырнул – не мне, понятное дело. У этого майора фамилия была Сергеев. – Я ожидал от вас большей сознательности, – укоризненно сказал он, – вы в курсе, какая сейчас напряженная международная обстановка? Что сейчас в Монголии творится, знаете? А вы не хотите нам помочь в таком ответственном деле… – В каком деле? – Вот, – сказал майор, протягивая книжку в газетной обертке. – Дадите завтра этому вашему… – Зачем? – Пускай почитает. Вы же обещали ему литературу подобрать, разве нет? Все подстроено, подумал я, подстроено с самого начала. Ну да, они же не могут заставить его читать насильно! – А если он не захочет? – Захочет. – Откуда вы знаете? – Ну, вы же с ним вроде подружились. Вот вы его и уговорите… Всего неделя, подумал я, мне нужна всего неделя. Черт с ними, с тренировками – только бы прогрелась вода! – Ладно, – сказал я. И как они не боятся? Ведь может же он в принципе начитать что-то такое, отчего они исчезнут навсегда и больше не вернутся… – Вот и хорошо. Сейчас вас проводят по месту жительства… – Я сам дойду. – Я же сказал, – веско уронил майор. – проводят. По месту. Жительства. И я понял, что никуда мне от них не деться. * * * Затрепанная книжка в газетной обертке оказалась всего-навсего «Тарасом Бульбой». Он рассеянно пролистал ее и сказал: |