Онлайн книга «Красные волки, красные гуси»
|
– Ночью? – в ужасе спросила тетка. Еще девяти не было; с теткиной точки зрения – глубокая ночь. – Я ненадолго. Чтобы заснуть. Это ей как раз понятно. Она сама мучается бессонницей. – И зайди к ним. Как бы попроси соли. Может, им станет стыдно, наконец? – говорит она мне вслед. * * * Я думаю, если мне завязать глаза и несколько раз повернуть, взяв за плечи, как поворачивают человека, играющего в жмурки, то я все равно безошибочно определю, в какой стороне море… Листья акации над головой мелко тряслись сами по себе. На канализационном люке сидела, посверкивая глазами, кошка. И вновь это ощущение, что кто-то смотрит мне в затылок. Я обернулся – никого. Зато увидел вывеску, она горела малиновым светом, тень дерева рассекала ее надвое. Сонная аптекарша за прилавком читала «Роман-газету». Днем, когда у прилавка толпился народ, я не решался. Неловко. Сейчас, оказывается, тоже неловко. Я прокашлялся: – Мне это… Ну, изделие. Номер… Я понял, что забыл номер. – Презервативы ему нужны, – сказал кто-то звонким голосом. Я покраснел и кивнул. Девушка стояла рядом, кофточка с золотой нитью облегает грудь, юбка туго натянута на ягодицах. – Четыре копейки в кассу. – Аптекарша стала выбираться из-за прилавка. – Мне много надо, – прошептал я. – Сколько? – Ну… пять. Это много? Или нормально? Что они подумают? Заподозрят неладное? – Двадцать копеек в кассу, – флегматично сказала аптекарша. * * * – Меня зовут Лиля, – сказала она. Под фонарем листва казалась жестяной, в конусе света клубилась мошкара. Воздух был жарким и тяжелым, мне казалось, я плыву, раздвигая его плечами. – Алик, – хрипло сказал я. – У вас есть девушка, Алик? – Нет… я недавно приехал… я… – Зачем же тебе презервативы, Алик? Я шепотом сказал: – На всякий случай. Лиля. Влажное имя. Как волна. Она нагнулась, поправляя ремешок босоножки, подол ее юбки при этом слегка задрался. Я отвел глаза. – И не было девушки? Совсем-совсем? – Нет, почему. Была. Три года назад. Еще на первом курсе. – Так давно? – удивилась она. – Почему? Потому что там, где я провел полгода, кормят бромом. И еще много чем. Этого я ей не сказал. Она придвинулась ко мне ближе. Я чувствовал жар, исходящий от нее даже сквозь одежду – ее и мою. – Пойдем, студентик, – прошептала она мне на ухо, – пойдем вон туда, я тебе кое-что покажу… – А что там? – Беседка. Ну, такая, знаешь, беседка. У тебя ведь есть все, что нужно, да? Ну так пошли… Она нарочно оказалась в той аптеке? За мной следят? Может, их там целая банда? Вот так ловят на живца, уводят в укромное место, а потом… Я же ее совсем не знаю… – Ну? – она нетерпеливо пританцовывала на ходу. Рука у нее была горячая и влажная. – Лиля! – раздалось из темноты. – Лилька! Они со смехом вынырнули из боковой аллеи, несколько парней, девушки, светлые платья и рубахи светились в темноте. – Ой! – обрадовалась она. – Это Жорик. Вот здорово! А вы куда? – На Морвокзал, – сказал солидный Жорик. – Там у них бармен новый. Идешь? И этот с тобой? – Это… как тебя зовут? – обернулась она ко мне. Она уже забыла. – Альберт, – сказал я. – А это Алик. Точно. Пошли с нами, Алик? – Нет, – сказал я сухо, – извините, нет. – Ему домой надо. В кроватку. Да, Алик? Я молчал. – Да ты не грусти. Увидимся. Она легко чмокнула меня в щеку, обдав запахом сладких духов. Я смотрел, как они, смеясь, уходят в темноту, по перечеркивающим дорожку полосатым теням… Я ненавидел себя. Пять, – думал я. – Пять километров. Без всяких скидок. Вот тебе, вот тебе, вот тебе… * * * Он пришел в четверг, под конец дня. Наверное, заехал с работы, под мышкой у него был портфель без ручки. Еще у него были носки в полосочку и дырчатые сандалеты. Брюки чуть коротковаты, словно он из них вырос. Он торопливо поздоровался. Не потому, что был невежливым, просто спешил: через полчаса мы закрывались, и уборщица тетя Зина уже начала возить шваброй по линолеуму. И попросил… «Страдания юного Вертера». Может быть, думал, что связник ему что-то там оставил? Но когда я вынес синий томик, не столько затрепанный, сколько полинявший от времени, он разочарованно сказал: – А другого издания у вас нету? – С картинками, что ли? – не удержался я. – Нет, просто другого… год, издательство… – У нас и этого-то никто не берет, – сказал я честно. – Зачем нам два Вертера? – Ну да, у вас, наверное, все больше фантастику просят. Мы подписались на такую красно-белую серию, где печатали наших и не наших фантастов, и два тома – Саймака и Стругацких – у нас уже заиграли. – Да, – сказал я. – Классику сейчас вообще мало кто берет. Только ученики и учителя. Обычно я не слишком-то стремлюсь разговаривать с посетителями, но тут мне стало интересно. Зачем это он им понадобился? И что они такое делают в своем КБ, что он брюки себе новые не может купить, а продает шпионам государственные тайны? – Вот вы вообще что кончали? – спросил он строго. – Библиотечный техникум? – Три курса истфака, – сказал я. – Ну, тогда вы должны понимать. Будущее – это то, чего нет. Вообще нет. Понимаете? Какое придумаете, такое и будет. Их тысячи, миллионы, этих будущих. А прошлое – одно-единственное. Оно требует к себе уважения. – Поэтому вы и предпочитаете классику? – Да. Возможно. – Книги врут, – сказал я неожиданно для себя. – Даже хроники. Летописи. Написал что-то один-единственный человек, а мы ему верим. А может, он это по заданию партии и правительства писал? – Или сам добросовестно заблуждался, да? – улыбнулся он. Зубы у него были слишком белые и ровные – наверняка искусственные. Мне нужна хотя бы пара недель. А там пусть делают, что хотят. – Вы правы, – сказал он задумчиво. – Это действительно нельзя проверить. Но ведь не в этом дело! Для нескольких поколений то, что написал хронист, и есть самая настоящая правда. Возьмем, например, «Слово о полку Игореве»… |