Онлайн книга «Малая Глуша»
|
– Вы меня ждете? Она смотрела на него снизу вверх, уютная, розовая, голубые глаза невинные. Как у куклы. – Вы ведь… Екатерина? – У него почему-то пересохло в горле. – Да. – она улыбнулась, отчего на свежих пухлых щеках появились ямочки. Впрочем, улыбка тут же исчезла, и она просто стояла, глядя на него неподвижными кукольными голубыми глазами, и молчала. Подбородок у нее тоже был с ямочкой. Кудряшки, выбивающиеся из-под розового мохерового беретика с начесом, тоже походили на кукольные кудельки. И эта… она мне может помочь? Лев Семенович зачем-то провел руками по бокам пальто. – Это… – тоскливо произнес Лев Семенович, – мне Елена сказала… то есть… что вы можете помочь… Этот ее беретик! – Это моя профессия, – сказала Катюша, глядя на него прозрачными голубыми глазами, – помогать людям. Она была в болоньевой пухлой куртке, из-под которой виднелась серая юбка. – Я думаю, – сказала Катюша, по-прежнему глядя на него неподвижным взглядом, – что вы как раз по моему профилю. Может, она думает, что мне нужны ее услуги в интимном плане? Господи, ну и вид! Ледка вот же удружила, дура. Он стоял, набычившись, упершись взглядом в асфальт, и молчал. – Не хотите – не говорите. – Катюша запахнула шарфик, тоже розовый, мохеровый. – Сама скажу. У вас камень на сердце. Давит, мешает… вздохнуть не дает. Вот вам дальняя дорога в большие люди, а камень-то лежит! Большой человек положил большой камень. – Вы что? – спросил Лев Семенович и украдкой вытер ладони о пальто. – Следили за мной? Или Ледка сказала? То есть Елена Сергеевна? – Мне не надо ничего говорить, – Катюша улыбнулась, у нее были мелкие ровные зубки, – я и сама все вижу, касатик. «Касатик» прозвучало издевкой. – Вы… можете помочь? – шепотом спросил Лев Семенович. Что я несу, думал он торопливо, это же… мракобесие какое-то, чертовщина, эта их СЭС-2 вообще странными вещами занимается, но вот чтобы настолько… – Не знаю, – деловито сказала Катюша, – это поглядеть надо. Так сразу сказать нельзя. Они миновали длинный газон, миновали красный облупившийся дом с маленькими балкончиками и осыпавшейся лепниной… На одном балкончике сидела старуха в пальто и крест-накрест завязанном платке и мрачно смотрела на улицу. В луже два голубя спорили за размокшую корку хлеба с наглой молодой чайкой. – А… как бы… – Лев Семенович набрал побольше воздуха, – как бы это устроить? – Ну, – Катюша была спокойна и доброжелательна, – посидим, поговорим… Лев Семенович неожиданно остро осознал, что совершенно не знает, что творится за этим гладким розовым лбом, за чуть выкаченными светлыми глазами.. Я для нее пустое место, подумал он обиженно. – Там на углу кафе-мороженое есть, – продолжала Катюша, – вот там и посидим… Это же, считай, центр города, хочешь не хочешь, кого-нибудь встретишь, а я сижу с такой вот. Еще и Римме доложат. Ладно, решил он, если что, скажу Римме, что это медсестра из поликлиники нашей или, лучше, регистраторша… В кафе шумела и толпилась у стойки наглая джинсовая молодежь, и он уже было обрадовался, что придется искать другое кафе, менее людное и шумное, но тут, как по команде, молодая пара встала и отодвинула стулья. Катюша сразу уселась и доброжелательно сказала: – Мне бы мороженого и ну… коктейль есть такой, сладкий, с вишенкой. – Шампань-коблер, – машинально ответил Лев Семенович. – Ага, значит, шампань, а мороженое с сиропом. Двойным. Три шарика. Или четыре. Ну, сколько не жалко. И кофе. Лев Семенович кивнул и пошел проталкиваться к стойке. Молодежь стояла толпой, занимая друг другу очередь, отчего очередь не убывала, и Лев Семенович раздражался. Все вокруг казалось чуть-чуть нереальным, словно он сам за собой наблюдал в кино. Наконец он получил поднос с мороженым, два кофе и бокал, который нацедил ленивый, наглый бармен, и, проталкиваясь, боясь опрокинуть бокал на чей-то обтянутый джинсовый зад, поставил поднос на липкий столик. Катюша вновь улыбнулась, поиграв ямочками, и придвинула к себе мороженое. – А вы что ж? – Она запустила ложечку в подтаявшую массу. – У меня сахар повышенный, – словно оправдываясь, сказал Лев Семенович. – Жаль, – равнодушно сказала Катюша и зачерпнула сироп. – А я думал, – мучаясь от неловкости, проговорил он, – вы на дому принимаете… консультируете… – Зачем на дому? – строго сказала Катюша, подняв реденькие бровки. – Дом – это личное. Дом – это дом… «Почему мы здесь? – тоскливо спросил он себя. – Что я здесь делаю?» – Ну, вам, наверное, надо карты разложить? – сказал он почти шепотом. – Или там… ну, может, ладонь вам показать? – Зачем? – Катюша вновь улыбнулась, на этот раз лукаво, и покачала головой. – Карты – это так, несерьезно. А серьезным людям мне морочить голову ни к чему. – А! – Так я слушаю, – сказала Катюша, речь у нее была деловитая, словно он был пациентом на приеме, а она – врачом. – Уберите его, – сказал Лев Семенович хрипло и оттянул пальцем узел галстука. Вокруг шумели люди. – Совсем? – вновь подняла брови Катюша. – То есть – извести его? Этого недоброжелателя вашего? – Как – совсем? – переспросил Лев Семенович. – Ну, чтобы умер он, – буднично сказала женщина. Лев Семенович оглянулся. Никто не обращал на них внимания; сидели, болтали, длинноволосые, в штанах. – Нет, что вы, зачем? Ничего плохого, ничего… Я ему зла не желаю! Я хотел сказать… Может, переведут его куда-то? – На повышение? – деловито поинтересовалась Катюша, облизывая ложку. Господи, господи, во что это такое я влез! – Нет, – промямлил он, – зачем на повышение. То есть… можно и на повышение. Просто… я бы хотел, чтобы убрали его, ну, отсюда куда-нибудь. – А вот это нелегко будет, Лев Семенович. – Катюша раскраснелась, сняла куртку и бросила ее на спинку стула. Кофта у нее тоже была мохеровая, пушистая, только не розовая, как беретик, а голубая. – У него на плече сторож сидит, беду отводит. С таким как справишься? Уже и сигналы снизу были, и ОБХСС приезжала, и проверяли его, и аморалка… все как с гуся вода. Потому как сторож исключительной силы у него. – Катюша ткнула пластиковой трубочкой в компотную вишенку, плавающую среди пузырьков. – Он страшный человек, – шепотом сказал Лев Семенович, – страшный! У него жена из такой семьи, из такой! Красавица, так он ее… он шантажировал ее, запугал, женился. А могла бы… |