Онлайн книга «Хомячки в Эгладоре»
— Что значит — остались? А прочих что, уже истребили? — Не-а, просто на полевки уехали. — А ты, значит, нет. Не взяли тебя, да? Ладно, и то хорошо, назгулы в толпе не нападают. — Назгулы точно из другой игры, — оживленно говорит Арагорн, — накладки-то всякие бывают. Вот прикинь, как-то на хишке берут меня в плен. Ну, сижу я в плену, сижу, потом достало сидеть, и я кончаю жизнь самоубийством. — А по-моему, ты вполне жива, — замечает Генка. — Так по игре же. Ну, и пошла в Мандос. Да вы чего, это обитель загробная… А покойники у нас жили на самом краю территории, за Андуином, ну за Яхромой то есть. И вот иду я по тропке, лес вокруг, солнце садится, от земли туман поднимается, ну, жутко мне стало, мало ли кто в лесу ходит… Сморю — мужик идет, катит велосипед, сам с рюкзаком, ну цивил какой-то, кто его знает, что за человек, значит, я с тропки схожу и решаю в кустах укрыться предусмотрительно. Мужик, видно, что-то все-таки заметил, стоит, велосипед поставил, оглядывается, и тут из за поворота выходит, блин… — Блин? — Балин! Государь Мории. С топором, в шлеме, с бородой и два меча на поясе. А за Балином вышла и дружина его: шесть витязей — и все в аналогичных прикидах. Мужик и челюсть-то подобрать не успел, как Балин отставляет его велосипед с тропы и вся компания проходит мимо в полном молчании. А тут, с криком «пропустите покойницу», из кустов вылезаю я… В орочьей куртке, что характерно. Мужик как меня увидел, велосипед бросил и как кинется бежать… В направлении, откуда Балин с дружиной пришел. А там как раз эльфы лагерем стояли… [Эта история, видимо, реальна, выложена на том же сайте и принадлежит некоей Митрилиан. Вообще таких историй на толкиенистских сайтах более чем достаточно, из чего можно заключить, что подобные казусы происходили сплошь и рядом. Лично я не очень беспокоюсь за психическое здоровье жителей окрестных деревень, поскольку, полагаю, выезжающие из лесу воины Чингисхана или Белоснежка с семью гномами уже ничего к их обычному состоянию не добавляют. Хотя вот недавно какой-то тип из МАИ рассказывал в передаче как бы про науку про искривления хронологического поля. Мол, там, где они есть, местные жители видят странные картины прошлого — на-пример, людей в средневековых доспехах. Я думаю, они просто какие-то боев-ки видят, сейчас эльфов и витязей в лесах больше, чем грибников. А этот чудак из МАИ поверил…] — Ну и что? — А то, что всякое случается. Генка пожимает стройными плечами. Поезд ныряет в тоннель. За темной дверью вьются какие-то загадочные трубки, проносятся призрачные огни. Дюша думает — а если поезд вынырнет не здесь и не сейчас? Немножко в другом мире, где все вроде так же, но на самом деле чуточку иначе? Система-то сложная, топология запутанная, вот случится какой-то схлоп пространства-времени и — нате вам! У Генки свои заботы. — Тугрик твой, Дюша, кажется, тоже был Гилдор, да? — спрашивает она. — Преображающийся эльф? — Вообще-то да, — соглашается Дюша. — И эта мелкая на Воробьевых, на белой лошади на палочке — тоже Гилдор была. Два, значит, Гилдора. Из них один недоделанный. И назгулов два отряда. Одни просто паноптикум какой-то, а другие — ничего, серьезные назгулы. Это почему, а, Арагорн? — Я ж говорю, — печалится Арагорн, — накладка вышла. — Из-за этой накладки эти назгулы нас чуть среди бела дня не замели! — А в чем, по-вашему, состоит хоббитское предназначение? — Арагорн постепенно приходит в себя, — уходить от назгулов! А мое — защищать вас, маленьких и слабых… — Хорошо же ты нас защитила! — Я был не подготовлен, — сухо говорит Арагорн. — Будто настоящего Арагорна назгулы каждый раз телеграммой извещали… Станции на миг замирают перед ними — пустые, полные народа, обложенные белой кафельной плиткой, гладким кровавиком, нежнейшим мрамором, похожим на пласты нутряного жира. Генка тревожно меряет взглядом каждую очередную платформу. Лишь когда двери снова захлопываются, она немного расслабляется. — Ты чего? — беспокоится Дюша. — Да так… кстати, где у нас Ородруин, а, Эльфийский прихвостень? — Еще понятия не имею, — вертит головой Арагорн, — это только мастер знает! — А! — удовлетворенно говорит Генка, — мастер! А ты сам его хорошо знаешь, о потомок эмигрантов с Заокраинного запада? — Кто ж его знает? — удивляется Арагорн, — мастер — он такой… — Понятно. Ладно, пошли. Нам выходить. Только осторожно. — Почему — осторожно? — Ты что, Арагорн, совсем дура? У перрона толпится группка эльфов. В высоких сапогах и зеленых плащах, в камзолах цвета прелой листвы, бархатных платьях с разрезами… — … сбалансирован по гарде, так финтить легче… — … а как вы пытаете? Мы прибегаем к зеленым яблокам. На ниточке, знаете? Заставляем кусать. — И тут он вынимает свой двуручник… — А изнасилование вы практикуете? Мы практикуем. — Смотри, Дюша, вон Юджин! Юджин, весь в черном, несмотря на жару — черный плащ, черная шерстяная туника, черные штаны, черные сапоги — машет им затянутой в черную перчатку рукой. — А, мои маленькие друзья! — говорит он. — Добрались все-таки? — А почему это мы должны были не добраться? — подозрительно спрашивает Генка. — Да мало ли, — неопределенно отвечает Юджин. — Вот они, — раздается в толпе, — вот они! С подножки соскакивает темный эльф, черные кудри развеваются у него за плечами, черный плащ оторочен серебром. За ним идет девица в парчовом золотистом платье. Когда она изящно подбирает подол, чтобы сойти с вагонной площадки, видно, что на ней алые колготы и остроносые сапоги. — Сама майа Мелиан! — Вообще-то сейчас я Йенифер, — говорит девица, принимая чью-то руку и величественно опираясь на нее, — и не выбивайте меня из образа. За ней из вагона выскакивает еще несколько эльфов в зеленых плащах. Остальные пассажиры нерешительно толпятся на площадке, подавленные этим великолепием. Арагорн толкает Дюшу в бок: — Гляди, как вылупились! Ну, точно, как мы, когда ехали из Полтавы с игры «Арверниен»… — Арагорн, — сквозь зубы говорит Генка, настороженно озираясь по сторонам, — заткнись, а? Или нет, лучше скажи, где эти нацменьшинства? — А? — Ну, гнум с эльфом? Где? — Сичас! И кричит пронзительным голосом: — Леголас! Гимли! Где вас носит, защитники Средиземья? Из кольца вокруг питерских эльфов выбирается крепкая коренастая девица в штанах и с волосами, заплетенными в косу. |