Онлайн книга «Дева войны. Кровь и пепел»
Тетка усмехнулась. Я ждала, что она скажет. – Настя, что ты про Козельск знаешь? Скрывать больше нечего, я ответила: – Его будут осаждать пятьдесят дней. – А потом? – Падет, и жители будут уничтожены. – Когда? – В марте. – То, что ты сказала Роману и про Козельск, можно изменить, я не знаю как, но можно. Но тебе пора. Я не успела удивиться, Анея вдруг строго посмотрела мне в глаза: – Чтобы вернуться в Москву, нужно вернуться в Козельск, к началу. Ее собственные глаза вдруг стали точно такими же, как у Ворона, – непонятного цвета. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я обрела способность даже соображать, не то что разговаривать. Анея?! Та, которая все знала, была все время рядом, а я, как дура, искала колдунов и бегала из дома! Вмиг стало ясно и почему она вдруг собралась вместе со мной в Рязань, и почему дальше словесной ругани ее наказания на меня не распространялись, и почему тетка не позволила отцу избить меня основательно. – Анея… – Ты же хочешь домой, в Москву? Я только кивнула. – Завтра поедем в Козельск. Только не болтай. Снова кивок. Мне нужно было время, чтобы осознать произошедшее. Анея знает про меня все… Правильно, она же сообразила посадить рядом со мной Любаву, чтобы та рассказывала. И… и Воинтиха ее помощница, не больше! Конечно, тот разговор между ними вовсе не был странным, Анея действительно давала наставления Воинтихе. Чем больше я размышляла, тем больше обнаруживала доказательств причастности Анеи ко всему странному. И как же я раньше этого не замечала?! Просто потому, что искала необычное: Воинтиха на меня не произвела впечатления колдуньи из-за своей аккуратности и отсутствия клыков, Ворон показался внешне обычным, хотя явно мог многое, а уж Анея… Про Анею я и вовсе не могла подумать ничего такого. Но придя в себя, я уже думала о другом. – А как узнать, получилось у князя Романа или нет? – Хочешь его дождаться? Опасно, потом можно не успеть. Я, как дура, схватилась за возможность еще хоть разок увидеть князя Романа. – Вы езжайте, я догоню. Я успею! Анея чуть помолчала, потом вздохнула: – В Михайловке останется Вятич, тебя ждать будет. Вернешься с ним. До Михайловки доберешься вон со Степаном, они будут уходить через эту деревню. – Куда уходить? – Я Олене сказала, чтоб как только Рязань двинется, уходили к Степановой родне в дальнюю весь, там скорее выживут, чем в Рязани. О господи, хоть одна мне поверила! – Ты только в Рязани особо не шуми, не поймут. Предупредили и ладно. И не задерживайся, Роман может и не заехать сюда. Хотя, думаю, что заедет. И в Рязани не сиди, она не спасется… – Это почему? – А кому защищать-то? – Как это? – опешила я. – В церкви давно была, хоть у нашего Иллариона? Что он твердит? Мол, все напасти за грехи наши тяжкие. Молиться надо и скорбно нести любой крест, Господь терпел и нам велел. А каре противиться – грех. Так? – Так. – Думаешь, в Рязани иначе говорят? Сходи в собор, послушай. Кару божью смиренно воспринять зовут. Где ж тут сопротивление? Да и люду в Рязани сколько? Тьмы не наберется, часть перед приходом степняков по весям разбежится, часть с дружиной уйдет, кто останется? Я вспомнила гордый ответ рязанцев, что лишь когда их в живых не будет, тогда все Батыю достанется, и усомнилась: – Неужели князь Юрий Игоревич или Роман станут эту кару принимать? – Нет, не станут, они воины, но они с дружинами навстречу выйдут, как уже не раз бывало, и погибнут, а вот те, кто в городе останутся, уже столько наслышаны про кару господню, что принять ее готовы. Я снова вспомнила героическую оборону Рязани и усомнилась: – Но ведь Рязань будет обороняться! – Долго? – То ли пять, то ли семь дней… – А Козельск? – Пятьдесят. – Вернусь домой, Иллариона в шею выгоню! – Анея, а ты… крещеная? – Неважно. Глупый вопрос, как может быть крещеной та, что устроила мой «перелет» из Москвы сюда? Таким в православии, кажется, не занимаются. – Настя, – вдруг тихонько спросила тетка, – сколько тебе лет? Я замерла… – Тридцать. – Хм… как мне… Не рискуй, тебе нельзя погибнуть. Очень хотелось спросить, почему она сразу не сказала, что все про меня знает, почему не объяснила, зачем я здесь нужна? Анея, видно, поняла все без слов, снова чуть усмехнулась: – Ты должна была сама решить, будешь ли рассказывать. – А… сон… это ты?.. Я вдруг назвала строгую тетку на «ты» без добавления имени, словно Лушку но она даже не заметила. – Больше не буду. А он испугался… ох, как испугался! И глаза Анеи снова лукаво блестели. Хотелось попросить отправить меня в полет еще раз, чтобы уж наверняка выцарапать Батыю глаза или натворить еще что-то, но к крыльцу уже подходил Ефрем: – Ну, Анея Евсеевна, со всем справился, коням корм даден, девки к делу пристроены, холопы тоже. Ефрему, видно, так нравилось чувствовать себя начальством, что он полез распоряжаться во всем. – Ну, девок ты не тронь, я сама справлюсь, а что про коней подумал – хорошо. Я подозревала, что по поводу лошадей у Ефрема произошла стычка с Трофимом, который считал себя «главным по лошадям», как бы два деда не перессорились вдрызг. – Ефрем Власич, я завтра уеду, пора, а вот Настена пока останется. Ненадолго. Ты уж тут пригляди, чтоб девку не забижали. И чтоб порядок в доме был. С ней только сенная девка останется и кто из холопов. – Да не надо мне никого, я же возвращаться верхами буду, куда мне девку? Может, торопиться придется. – А до Михайловки как в одиночку, Настя? – Разве что холопа, но с лошадью. На том и договорились. На следующий день пришлось прощаться. Лушка, непривычно молчаливая и строгая, обняла меня, прижалась: – Настена, ты только недолго, ладно? Я ждать буду… Я кивнула, едва сдерживая слезы. Мелькнула мысль, не лучше ли уехать с ними? Но все было решено, менять ни к чему. Глядя вслед их обозу от ворот, я вдруг подумала, что увижу всех не скоро, но обязательно увижу. Анея с Лушкой и холопами уехали, а я осталась в старом доме Николы с Ефремом. Авдотья сразу заявила, что нечего мне воображать, есть ходить надо к ним. Удивительно, но никто не спрашивал, какого черта я осталась. То ли авторитет Анеи был непререкаем, то ли здесь не принято спрашивать, что человек захочет, сам расскажет. |