Онлайн книга «Кровь за кровь»
|
– Выключи «ящик», Гусь! – приказал Гусину Демьянов. Повернулся к хозяину дома: —А ты, Степаныч, о себе думай. Получаешь бабки – и сопи в две дырки. Старый рецидивист нахмурился: – Смел ты в речах стал, Демьян. Забываешь, с кем говоришь! Если б не я, то вас с Кожаном на зоне порвали бы. За косяк с мусорами. Али ты и этого не помнишь? Демьянов подошел к Коробко: – Извини, Степаныч, все я помню и благодарен тебе. Просто день нервный. Извини. – Бог простит. На беспредел срываешься, Демьян. Или кто-то вынуждает тебя творить беспредел. А за него спрос строгий, никаким баблом не откупишься. – Знаю… Ты бы пошел, отдохнул? – Наотдыхался. Во дворе буду! Как задумаете свалить, кликните. И тихо тут. Окурки с собой заберете, я вам не шнырь – убирать за молодняком. Коробко прошел во двор. Демьян, как только за стариком закрылась дверь, выложил из пакета деньги: – Триста тысяч! Каждому по сотке, как и договаривалась. Реньков, забрав деньги, потянулся: – Теперь можно и расслабиться. Демьянов присел за стол: – Нет, не придется расслабляться! Бандиты переглянулись. – И почему, шеф? – спросил Окунько. – Потому как завтра Ачил новый заказ сбросит. И не шуметь, не возникать! Сам недоволен и завтра Ачилу скажу, что надо. Но на всякий случай всем быть в готовности к новой работе. – А ведь прав Степаныч, на беспредел срываемся… – начал было Гусин. Демьянов оборвал молодого подельника: – Ну, ты еще поскули! Сказал, все понимаю, и с Ачилом серьезный базар буду вести. Завтра. А вам быть трезвыми и на связи. Может сложиться так, что от чеченов отбиваться придется. Скопом они нас не возьмут, а вот по одному, да еще бухих – влегкую… Хотя бы из-за этого быть на стреме. – Когда назначена встреча? – спросил Окунько. – Точно не назначена. Ачил придет после обеда. По приезде кавказцы свяжутся со мной. – Может, нам с тобой поехать? Мало ли что? – Не надо! У себя на хате они ничего мне не сделают, да и Кузнец рядом, а вот что потом будет, одному богу известно. По-всякому может сложиться. – Отшивать кавказцев не надо бы, – сказал Реньков. – Но и себя давать унижать нельзя. Тут нужен компромисс. Окунько усмехнулся: – И где это ты слов умных набрался, Лысый? Или, вместо того чтобы баб по ночам трахать, книжки читаешь? – А не пошел бы ты, Окунь? – Чего?! Демьянов ударил по столу: – Кончай базар! Нам еще между собой перегрызться не хватает. – А че он?.. – Все, сказал! Бабки получили, инструкции тоже. Быть на хатах, мобильники держать включенными и днем и ночью. Ты, Гусь, забери окурки, выбросишь в овраг. И давай до дому. Мы следом. Отправив бандитов по домам. Демьянов приоткрыл дверь крыльца, окликнул старика, сидевшего на бревнах: – Степаныч! Коробко, не торопясь, поднялся, вошел в дом. Осмотрел комнату. – Ты в натуре прости меня, Степаныч, не сдержался, слишком перенапрягся. – Ладно, кто старое помянет, тому сам знаешь что… Ты мне вот что скажи: по наводке начал работать? – Да. – Ачил наводит? – Он. – Много ли добра на хате, где депутата с телкой завалили, взяли? – Ничего. – Не понял! Что ж это за наводка? – Надо было грохнуть Ломакова с помощницей. – И Ачил вам заплатил только за это? – Да! – Ачил на зоне в авторитете был, но так это до войны. Хоть и свел я тебя с ним, но смотри, Демьян, не влезь в дерьмо, из которого уже не выбраться. И сам сдохнешь, и пацанов погубишь. – Этого не будет! – уверенно ответил Демьян. Старик поднял указательный палец вверх: – Не зарекайся. Не такие, как ты, пропадали. Меру знать надобно. И голову на плечах. – Присел на скамейку: —Ты, если что, обращайся! Я с Ачилом общий язык всегда найду. Помогу по старой памяти. Все же вместе пять годков баланду жрали… – Почти шесть. – Во, шесть! Но ладно, ступай, посплю я. Демьянов вытащил из кармана сверток купюр, не пересчитывая, протянул Коробко: – Возьми, Степаныч. Чтоб без обиды! – Сколько? – Тысяч двадцать-тридцать, не считал! – Уже бабки не считаешь? – Так это на карманные расходы. – Не многовато? – Жизнь дорогая стала. – Жизнь-то вообще обесценилась, а вот жить, действительно, дорого стало. Спасибо власти. Хотя чего от нее ждать? В кабинетах всегда чмыри сидели. За бабки спасибо. Лишними не станут – соседка, видать, надолго слегла. – А что с ней? – Говорят, воспаление легких. И где получила? – Да, воспаление – это надолго. Она в больнице? – Пока на хате. – Ясно! Пошел я, Степаныч! – Ступай, Демьян! И остуди свой пыл. Бабки – это хорошо, но, как говорится, в меру. В 17.30 Демьяна встретила дома любовница – слегка пьяная, в меру накрашенная, в коротком облегающем фигуру платье. Квартиру заполнил запах дорогих духов. – Я так ждала тебя, дорогой! – С чего это так? – Почему-то сердце, как уехал, заныло. У меня так бывало раньше, когда под групповуху попадала к пьяным дальнобойщикам. – Ты тему смени! Скажи лучше, откуда духи? Вся хата ими провоняла. – Так я их еще восемнадцатого числа купила. Рядом с ювелирным парфюм продавался, я туда сначала и зашла. А что, тебе не нравится? – Нет! – Так это же «Шанель № 5»! – По мне хоть шесть с половиной! Ты ими облилась, что ли? – Да нет! Может, лишку мазанула? – Ступай в душевую и смой с себя все это импортное дерьмо. Я хочу, чтобы от тебя чистой бабой пахло, а не парфюмом. Поняла? Верка пожала узкими плечами, не забыв обиженно надуть губы: – Поняла! – Так ступай! Пожрать-то приготовила? – Да. Только разогреть надо. Ты переоденься, я в душ – и на кухню. – Обойдусь. Мойся… шанель! Демьянов прошел на кухню, достал из холодильника бутылку водки, выпил двести граммов; закурив сигарету, набрал номер Кожанова. |