Книга Бой после победы, страница 13 – Александр Тамоников

— Ну, что ты, мама? Все же хорошо?! Как обещал, вернулся, живой и невредимый!

Анастасия Петровна положила голову на плечо сына:

— Знал бы, сколько лет отняла у меня эта проклятая неделя. Спать не могла, все снилось, в плену ты, распятым, как Христос, на кресте висишь, а бородатые, грязные мужики в халатах длинными ножами кожу на груди у тебя на ленты режут. И кровь, кровь, кровь везде! Днем как оглушенная ходила. Пошла в сельмаг, встала у прилавка, а зачем пришла, не помню. Как вообще оказалась в магазине, понять не могла. Так и пошла назад.

Николай почесал затылок:

— Мам! Ну чего ты так волновалась? Ведь вернулся же? И пойми, не мог я по-другому. Вот ты неделю сна не знала, а меня пять лет мучили кошмары. Ребят своих погибших чуть ли не каждую ночь видел, бой тот страшный. Оторванные руки, головы, сгоревшие трупы. И боевики, бандиты, валящие толпой из ущелья. Не было им конца. А я стреляю. Костя кричит. Доронин без ног, горящие на земле обломки вертолетов, боевые машины. Огненный смерч. Морды бандитов. Потом поселок Звездный, зверства в нем наемников. И вновь ими командовал проклятый Теймураз, что и роту нашу атаковал. Помнишь, как он в камеру, усмехаясь, говорил? Мочить всех вас русских, к чертовой матери, будем, если не уберетесь с Кавказа. Сначала с Кавказа, потом откуда? Вообще из России, которую они будут уничтожать, вытаптывать своими натовскими ботинками? Разве я мог не пойти на эту тварь, Костолома, ребят наших загубившего, поселок расстрелявшего? Нет, мам, не мог. Иначе не было бы мне оправдания. А кошмары так и продолжали бы, если не с большей силой, мучить меня. Сейчас, может, успокоюсь.

Анастасия Петровна, промокнув глаза, спросила:

— Поймали, что ли, этого бандита главного?

— Поймали, мам! Но мы с Ветровым и Гольдиным опоздали. Шах его накрыл! Как раз за день до нашего появления в Чечне. Так что мне толком и повоевать не пришлось. Напрасны были твои опасения.

Лейтенант лгал. Именно он сцепился с Теймуразом Башаевым в последней, кровавой схватке, и именно он убил главаря головорезов. Лично, но случайно, в пылу, отрубив ему голову. Но лгал, дабы успокоить мать. Знал, не верит, но хочет верить, а значит, поверит со временем. Главное, сын рядом, такой же, как и прежде, здоровый, немного, правда, печальный. Но это с устатку.

Анастасия Петровна проговорила:

— Так Костя тоже с тобой на Кавказ ездил?

— Конечно! И Костя, и Миша Гольдин!

— Как же Костя семью-то молодую оставил? Димку? Лену?

— Мама! Костя, как я и Гольдин, выполнял свой долг перед теми, кто полег на высотах у Косых ворот! Иначе и быть не могло. Лена это поняла. А Димка? Он еще маленький, но уже сейчас может гордиться и отцом своим, и дедом родным! А это многое значит!

Постепенно Анастасия Петровна успокоилась.

— Ну и ладно! Главное — живой.

Николай спросил:

— А где отец? Что-то пахана не видно? Ушел, что ли, куда? Или приболел?

— Да нет, был дома!

Словно услышав то, что разговор пошел о нем, из хаты вышел Иван Степанович. Был он слегка подшофе. Увидев сына, воскликнул удивленно и радостно:

— Колька, мать твою за ногу?! Вернулся, бродяга?!

Иван Степанович повернулся к супруге:

— Настя, а я чего гутарил тебе? Наш Колька нигде не пропадет, потому как парень он геройский, отчаянный. Такие не пропадают. И своего добиваются. Землю, камень грызут, а добиваются. Весь в меня пошел! Дай-ка я, сын, обниму тебя, что ли?

Отец обнял сына, повернулся к Анастасии Петровне:

— Мать, ну чего ты хлюпаешь? Радость в доме, а ты в слезах. Давай-ка лучше стол собери, отметим возвращение нашего героического Коляна.

Горшков обратился к отцу:

— Отметить возвращение, батя, не помешает! Там за забором водка и деликатесы разные, вы готовьтесь, а мне прогуляться по деревне надо.

— Но хоть по стопарику дернем, Коль?

— По-моему, ты уже дернул, и не стопарик!

— Пустое, Коль. Стакан и проглотил всего, да и то час назад. Все уж выветрилось на хрен!

Николай согласился:

— Ладно! Выпьем! Но сначала пакеты с ящиком в дом занесем.

Покупками родители Николая, особенно отец, были довольны. А деньги, что выложил Горшков на стол, около шести тысяч рублей, изумили Ивана Степановича:

— Ни черта себе?! Где ж ты успел за неделю набить столько? Или в Чечне заплатили?

— Да какая разница? Главное, деньги «чистые», честно заработанные. И это не все, еще есть, но это на машину. Пора нам и своей собственной тачкой обзавестись.

Отец не скрывал восторга:

— Вот это я понимаю. Кормилец!

И добавил неожиданно:

— А к нам, Коля, как ты уехал, дружки твои милиционеры приезжали. На черной «Волге» к усадьбе подкатили. Старшим у них майор был. Фамилию назвал, да я забыл.

Горшков насторожился, переспросил:

— Милиционеры, говоришь? И что им надо было?

— Да кассеты, что ты за иконы положил.

— Кассеты?

— Ну да! Старшой с ходу и сказал, что ты рыбалку с Тихоном снимал, должен был передать пленку, но исчез. Я им сказал, что ты уехал. Они переглянулись, а майор к кассетам вернулся и вежливо так попросил, не мог бы я передать ему эту пленку? Ну, что, я и отдал кассеты эти! Они уехали довольные, пузырь оставили!

Николай сплюнул на траву возле крыльца:

— Так ты отдал кассеты?

— Отдал, Коля, а что?

— Да ничего! Кто тебя просил лезть не в свои дела? Ты их прятал, чтобы отдавать?

— Не надоть было?

— Эх, батя, батя! Ну кто тебя просил…

— А че, в них что-то важное было?

Колян махнул рукой:

— Теперь уже об этом говорить нечего! И ведь хотел у Тихона спрятать, но посчитал, дома надежней будет. Вот и вышло надежней! Ладно, чего теперь об этом?

Закурив, Горшков вышел из дома. Направился к Тихонку. Проходя мимо усадьбы Володина, увидел жену Карасика.

Та ухмыльнулась, поклонившись:

— С возвращением, участковый, глаза б мои тебя не видели!

Николай остановился:

— Ты чего рычишь, Нинка?

— Да ничего! Подвел мужа под монастырь? А ведь я ему говорила, не связывайся с Коляном, коварный он человек! Как змея коварный. Не послушался. Хорошо, хоть потом допер, что к чему.

— Ты это о чем, Нина?

— Ни о чем! Дураком-то не прикидывайся.

Во двор вышел Карась, спросил супругу, не глядя на улицу:

— Ты чего, сама с собой гутаришь, что ли? Крыша поехала?