Онлайн книга «Мертвое ущелье»
|
Так думал временный начальник поста, не допуская мысли о том, что где-то может ошибаться. И о том, что сам балансирует между жизнью и смертью. Бандитам опасные свидетели не нужны. Их кормят до поры до времени, но как только надобность в них отпадет, то в большинстве случаев таких, как Жаров и Индюков, просто убирают. Вот об этом совершенно не думал Жаров, находясь в иллюзии полной своей безопасности и купаясь в грязных мечтах о господстве над другими. Приведя себя в порядок, старший лейтенант придирчиво осмотрел помещение. Осмотром остался доволен. Валентина выполнила все, что от нее требовалось. Все же женщиной она была аккуратной! Жаров оделся, присел рядом с Губочкиной. Часы показывали 7–55. Вошел Мансуров: — Разрешите, товарищ старший лейтенант? Жаров разрешил: — Входи, сержант! — Утренний доклад, командир! — Слушаю! — На блокпосту за истекшие сутки происшествий не случилось, личный состав занимается согласно расписанию! — Все? — Так точно! — Свободен. Далеко не уходи, после сеанса связи обойдем позиции отделений, посмотрим, как на деле личный состав занимается. Сержант-контрактник козырнул: — Есть, товарищ старший лейтенант! И вышел из блиндажа. Ровно в 8–00 Губочкина вызвала оперативного дежурного батальона спецназа: — Равнина! Я — Затвор-21! Прошу ответить! Батальон ответил. Но почему-то голосом заместителя командира по воспитательной работе: — Я — Равнина, слышу вас хорошо! Губочкина удивленно взглянула на взводного, прошептав: — Индюков? С чего бы это? Старший лейтенант, ожидая выход на связь именно замполита, а не оперативного дежурного, пожал плечами: — А черт его знает! Ответил в микрофон, переданный ему связисткой: — Я — Затвор-21. Докладываю обстановку по объекту на 8–00 22 числа. У нас все спокойно. Пост несет службу в режиме постоянной боевой готовности. Происшествий и случаев проникновения в зону ответственности подразделения не зафиксировано. Как поняли меня, Равнина? — Понял вас, Затвор-21! Продолжайте несение службы. Напоминаю, особое внимание за контролем над зоной ответственности объекта уделять в темное время суток! — Принял, Равнина! — Конец связи! — Конец! Старший лейтенант улыбнулся связистке: — Ну вот и отстрелялись на сегодня! Валентина спросила: — Почему все-таки сегодня на связь вышел замполит? Жаров, поднявшись, потрепал подчиненную любовницу за щеку: — А вот об этом ты, дорогая, как вернешься в батальон, сама у Индюкова спросишь. А сейчас слушай эфир. Я на обходе поста! Пока, любовь моя ненаглядная! И не дожидаясь ответной реплики Губочкиной, старший лейтенант покинул блиндаж, где в траншее у ближайшей стрелковой ячейки первого отделения его ждал сержант Мансуров. Контрактник фамильярно обратился к офицеру: — Что, Игорек! Не высосала из тебя еще все соки наша Валюша? Тон сержанта, а больше его кривая ухмылка пришлась не по душе оборотню: — Тебе какое до этого дело, а? Может, сам глаз положил на связистку? — Нет, лейтенант. Шлюхи типа Губочкиной меня не интересуют. Хотя, если быть откровенным, то парочку раз… Старший лейтенант оборвал сержанта: — Забудь об этом! Мансуров удивился: — Это еще почему? Или связистка твоя собственность? Жаров сощурил глаза: — Не нравится мне этот разговор, Мансур! Пока мы здесь, баба будет моей! А в части, если желаешь, попробуй подвалить к ней на пару палок. Но сомневаюсь, что она пойдет с тобой! И закончили этот базар. Нам надо проход каравана готовить. Мансур зевнул: — Закончим, так закончим, а обеспечение акции с моей стороны готово. В ночь на пост в БМП отправлю Гошу, сам займу позицию на огневом рубеже. Сектор же Катаванского ущелья на тебе. — Это я помню. Во сколько Мулат должен сбросить сигнал, подтверждающий акцию? — В 16–00! — Ты говорил с Расулом? — Конечно. Пока ты поутру на связистке оттягивался. — Мансур! Не раздражай меня. Что сказал Расул? Сержант пожал плечами: — То, что и обычно. Его люди будут встречать караван Мулата сразу за поворотом Шунинского ущелья, где кончается граница зоны ответственности блокпоста. — Он был спокоен? — Абсолютно. — Хорошо. Пройдись по рубежам первого и второго отделений, я проверю людей на высоте. — Как скажешь, командир. — Я уже сказал. — А я уже ушел. До встречи, Игорек! — Давай! Жаров прошел до узкой траншеи, аппендиксом отходящей от основной оборонительной линии, вышел на тропу, ведущую на рубеж третьего отделения. Проводив офицера взглядом, Мансуров, выкурив сигарету, зашел в блиндаж командного пункта. Увидев его, Валентина немного смутилась: — Ты, Оман? — Я, дорогая, я! — Чего пришел? — Не догадываешься? — Ты о связи с Жаровым? — Угадала! Что ж ты, стерва, с первой ночи под офицеришку подстелилась? — Что мне оставалось делать? Отказать ему? И почему я должна была отказывать Жарову? То, что я переспала с тобой в батальоне, ни о чем не говорит. У тебя жена, красавица Роза, дом семья. Мне, извини, тоже хочется жить по-человечески! Мансур усмехнулся: — Это с этим пацаном? — А почему бы и нет? — Не смеши ее, она и так смешная! Валентина поднялась: — Так, Оман, ты чего пришел? Сержант ожег связистку взглядом своих черных, колючих и безжалостных глаз: — У нас с тобой двадцать минут, пока Жаров будет по позициям шариться. Этого хватит, чтобы и я получил удовольствие, и ты узнала, что такое настоящий мужчина. Сняла штаны с трусами и в кровать! Быстро! Губочкина попыталась возмутиться: — Да как ты смеешь? Хлесткая пощечина чуть не повалила ее на пол. Мансур, расстегивая брюки, повторил: — Я сказал, в позу! Иначе… но до этого лучше не доводи меня. |