Онлайн книга «Клиника в роще»
|
Алексей слегка порозовел. – А она вам понравилась? Плучек покачал головой: – Нет. Но я достаточно объективен, чтобы признавать талантливыми произведения, которые мне не по вкусу. Алексей прищурил глаза: – Чем же полотно вам не понравилось? – Слишком много экспрессии и ярости. А я человек миролюбивый и меланхоличный. Верочка, вы ведь выпьете с нами? – Немного. – А много и нет. Кроме того, поблизости нет магазинов и ларьков, так что за «догоном» бежать некуда. В нашей глуши не сопьешься, даже если очень сильно захочешь. Вера с Алексеем принесли из кухни копченое мясо, сыр, хлеб и несколько кусков яблочного пирога, оставшегося со вчерашнего ужина, и вскоре троица расположилась за накрытым столом. – И все-таки забавно, что вы находите мой стиль яростным, – сказал Алексей, нарезая мясо. – Во мне ярости не больше, чем в ослике Иа. Возможно, я экспрессивен, да. Но яростен… – Тенишев покачал головой: – Нет, я не яростен. – Не стану спорить, – примирительно проговорил Плучек. – Я ведь не видел других ваших картин. – Хотите посмотреть? – оживился Алексей. – Я… – В другой раз! – сказала Вера. – Человек пришел к нам на ужин, дай ему спокойно поесть. – Духовная пища ничем не хуже вчерашнего яблочного пирога, – гордо заявил Алексей. – Возможно, – согласилась Вера. – Но у нас есть сыр и копченое мясо. С такими противниками ты не станешь спорить? Тенишев отрицательно качнул головой: – Нет. Я их просто съем! Плучек засмеялся, вынул из пакета бутылку вина и поставил ее на стол. Вера взглянула на этикетку и округлила глаза. – Какое дорогущее вино! – О да, – кивнул Плучек. – Может быть, оставите его себе для более торжественного случая? – Бутылка стояла в серванте уже несколько лет – до сих пор мне было не с кем ее выпить. Я хочу использовать свой шанс. Покончим с этим вином, возьмемся за другое. В пакете еще две бутылки, но уже поскромнее. Вера вскочила со стула. – Я принесу штопор! – Не нужно, – остановил ее Плучек. – У меня есть свой. Павел Сергеевич достал из кармана какую-то вещицу и показал ее Вере с Алексеем. Небольшая бронзовая статуэтка изображала какую-то экзотическую птицу, а вместо клюва у нее был штопор. – Подарок бывшей жены, лет десять назад привезла безделушку из Италии, – объяснил Плучек, – птичка для меня что-то вроде талисмана, я никогда с ней не расстаюсь. Сосед быстро открыл бутылку, затем сложил штопор и убрал его в карман пиджака. Вскоре вино было разлито по бокалам и распробовано. – Вкусно, – похвалила Вера. – Леш, тебе как? – Мне нравится, – важно ответил Алексей. – Я сделал только один глоток, а уже выпил долларов на десять. Обожаю вкус денег! Он засмеялся, Павел Сергеевич и Вера подхватили его смех. Отпив еще немного вина, Вера спросила: – Павел Сергеевич, а вы давно здесь работаете? – Довольно давно, – кивнул Плучек. – Устроился в клинику три года назад, а до того работал в Новосибирске. Но там у меня не заладилось – кое-какие мои идейки казались руководству бредовыми. Я уже хотел бросить психиатрию, когда мне вдруг позвонили из «Дубовой рощи», сказали, что заинтересовались моей работой по галлюцинаторной технике, опубликованной в «Медицинском вестнике», и предложили контракт. Я согласился. – Значит, в клинике занимаются исследовательской работой? – уточнил Алексей. – Конечно. Иначе бы меня здесь не было. Плучек отхлебнул из бокала, посмотрел сквозь вино на свет и медленно продолжил: – Вера Сергеевна, не знаю, сказал ли вам Черневицкий, но вас взяли на место другого молодого врача. Вероника Холодова была очень способной девушкой… – Она уволилась? Гость покачал головой: – Нет. Утонула. К северу от клиники есть жуткое болото. Предупреждаю: будьте осторожны, когда отправитесь на прогулку по окрестностям. – Как такое могло случиться? – заволновалась Вера. – Боюсь, никто не сможет ответить вам на вопрос. Свидетелей не было. Никто не знает, что потянуло Веронику на болото ночью. – Она утонула ночью? – Да. Алексей нахмурился и осведомился с мрачноватой иронией: – А вы уверены, что она была врачом, а не пациентом? Мне кажется, здравомыслящий человек никогда не полезет ночью на болото. – Бывают разные обстоятельства… – пожал плечами Плучек. – Впрочем, не будем о грустном. Давайте лучше выпьем за вас. Вскоре бутылка дорогого вина опустела, и гость достал из пакета вторую. Павел Сергеевич произнес еще несколько тостов, после чего Алексей, обожавший дискуссии и уже немного опьяневший, вступил с ним в полемику. Вера в тот момент вышла на кухню за очередной порцией сыра и мяса. – Значит, вы утверждаете, что сумасшедших людей вообще нет? – горячился Алексей. – Я всего лишь сказал, что психиатрия – наука неточная, – возразил Плучек. – Грань между патологией и вариантом нормы крайне расплывчата. Алексей несколько секунд вглядывался в лицо Плучека, пытаясь понять, шутит тот или нет. Но лицо врача было невозмутимо, и Тенишев тряхнул головой: – Вот ведь нелепость. Вы, психиатр, убеждаете меня в том, что психов не существует! – Я так не говорил. Сказал лишь, что это возможно. При диабете или ревматизме у человека можно взять анализы и на их основе сделать вывод о том, болен человек или нет. А какой анализ вы возьмете у человека, страдающего маниакально-депрессивным психозом? Его моча и кровь не отличаются от наших с вами. Кроме того, некоторые психические заболевания вообще придуманы в угоду общественному мнению. – И все же, что бы вы ни говорили, а психа видно сразу. Гитлер, например, был типичный псих! Плучек засмеялся: – О да! Многие психиатры пытались поставить ему диагноз. Один немецко-американский психолог по фамилии Фромм даже решил, что Гитлер страдал скрытой формой некрофилии. – Некрофилия – это любовь к трупам? – уточнил Тенишев, наморщив нос. – Что-то вроде того, – кивнул Павел Сергеевич. – Фромм вывел несколько симптомов скрытой некрофилии. Вот вы, например, как относитесь к фотографиям? – Нормально. Я люблю фотографии, особенно черно-белые. Павел Сергеевич кивнул: – Отлично! Но любовь к черно-белым фотографиям – один из симптомов некрофилии. А в детстве вы мучили животных? Только честно. |