Онлайн книга «Код Рублева»
– Вижу, коньяк пришелся вам по вкусу! – засмеялся Слащев. – Выпейте еще! Алеша выпил. Пока Слащев беседовал о чем-то с Пироговым, он прислушивался к себе, отмечая новые ощущения. Ощущения были приятными. Пирогов говорил что-то о бандитах, которые захватили его дом, о том, что «в наше тяжелое время каждый русский дворянин должен», ну и так далее. Если до сих пор Алеша смотрел на генерала с опаской и даже испугом, то теперь коньяк придал ему храбрости, поэтому, воспользовавшись паузой в разглагольствованиях Пирогова, он решил задать вопрос, который чрезвычайно его интересовал. – И как скоро вы намерены выбить большевиков из России? – громко спросил Алеша. Слащев посмотрел на него насмешливым взглядом и ответил: – Ну совсем скоро не получится. Слишком много болванов окопалось в ставке. А почему вы спрашиваете? Алеша облизнул губы и изрек: – Мне кажется, вы проиграете эту войну. Побледневший Пирогов ткнул Алешу локтем в бок и испуганно зашептал ему что-то на ухо. По лицу Слащева пронеслось как бы темное облако, но он тут же улыбнулся и спросил: – Отчего же так, господин пророк? Отчего же непременно проиграем? – Оттого что вы – воинство Херлы, – твердо ответил Алеша. – Блуждающие призраки. – Херлы, говорите? – Слащев усмехнулся и подмигнул притихшему Пирогову. – Уж не ругаться ли изволите, господин гимназист? – Вы – неприкаянное войско, – сказал Алеша опьяневшим голосом. – Вот вы зовете народ воевать за единое и неделимое отечество, а народ не понимает, что это такое. Для русского крестьянина отечество – это надел земли с избой посередине. А рядом – река с рыбой и лес с грибами. Слащев презрительно дернул губой. – Банальная точка зрения, – холодно сказал он. Алеша насупился. – Ну хорошо, – примирительно проговорил Слащев. – Какой же лозунг вы предлагаете взамен? Свобода, равенство и братство? – Я думаю, что нужный лозунг висит в каждой русской избе, – сказал Алеша. – Это икона, а под ней – фотокарточка царевича Алексея. Плюс – надел земли, дающий работу и пропитание. – То есть ваш лозунг – за царя, веру и землю, так я понимаю? – прищурился Слащев. – Мне кажется, это единственный лозунг, с которым можно победить. Дайте крестьянам землю, веру – в качестве нравственной опоры и царя-защитника, и крестьяне, а их в нашем отечестве большинство, пойдут за вами все как один. – Прекраснодушная сказочка, – отрезал Слащев. – В нашем крестьянине не больше истинной веры, чем в гнилом пне. Это во-первых. А во-вторых: взгляните на наше белое воинство! Во всем корпусе едва ли десятая часть верует в Бога. Остальные – атеисты и позитивисты похлеще Маркса. И потом, мой юный друг, исход в битве решает не вера, а сила, решительность и внезапность. Это я вам утверждаю по собственному опыту. – Решительность есть и у красных, – не сдавался Алеша. – Сила их растет. А воевать грамотно вы их сами научите. И тогда вам придет конец. Лицо генерала помрачнело, а слепой ворон на шкафу, словно почуяв перемену в настроении хозяина, заворочался, щелкнул клювом, будто глотку прочистил, и вдруг гаркнул: – Р-расстрелять сволочей! К чер-ртовой матери! Алеша, артист и Пирогов изумленно уставились на ворона. Слащев протянул руку, пригладил птице перья широкой ладонью, и ворон снова успокоился. – Расстрелять мы их всегда успеем, Калхасушка, – мягко сказал Слащев. – Но прежде нужно выслушать. Россия держится не на набожных мужичках, господин гимназист, а на дворянах и офицерах, имеющих понятие о чести. Вот вы читали рассказ Тургенева «Конец Чертопханова»? – Читал… Но плохо помню. – Когда у русского дворянина не остается ничего, кроме чести, честь становится метафизической величиной. А то, что говорите вы, глупость. Вредная глупость. – Слащев провел ладонью по усталому лицу, затем поднял голову к слепому ворону и с мрачной веселостью осведомился: – Ну а ты как думаешь, Калхас? – Вздернуть! – решительно и веско ответил ворон. После чего сомкнул клюв и замолчал. – И все-таки я с вами не… – начал было Алеша, но тут Пирогов яростно пнул его под столом ногой, и он, поперхнувшись, замолчал. Алеше вдруг стало душно. Он дернул ворот рубашки. – Прошу прощения, господин генерал-майор… – Яков Александрович. – Яков Александрович, – послушно повторил Алеша. – Где здесь туалет? – Вам плохо? Выйдите из вагончика и пройдите налево. – Благодарю вас. Алеша выбрался из душного вагона, зашел за угол, чтобы не видеть подозрительных физиономий казаков, и вдохнул полной грудью воздух. Однако это слабо помогло. «Сейчас бы ополоснуть лицо холодной водой», – подумал Алеша. И тут же услышал поблизости веселый плеск воды. На вытоптанном, пахнущем мазутом пятачке земли стояли несколько сдвинутых китайских ширм. Из-за них-то и раздавался плеск. Алеша хотел пройти мимо, но не удержался – уж больно заманчиво плескала вода. Он подошел к ширме и тихонько заглянул в щелку. Над тазом с водой, стоявшим на табуретке, склонился какой-то человек. По лежавшей на втором табурете белой кубанке с красным верхом Алеша понял, что это ординарец генерала Слащева – Никита. Алеша увидел гибкую, белую спину юноши с рядом позвонков и двумя ямочками на пояснице. Ординарец выпрямился и повернулся к табурету, чтобы взять полотенце. И тут пораженный Алеша явственно увидел перед собой белую женскую грудь с двумя маленькими розовыми сосками. Он отпрянул от щелки, попятился, споткнулся о камень и сел на землю, больно ударившись копчиком о шпалу. Из глаз брызнули слезы. – Кто здесь? – окликнули из-за ширмы. Алеша хотел убежать, но не успел. Край ширмы отодвинулся и на бывшего гимназиста глянули два чудных зеленых глаза. – А, это вы, – усмехнулся «ординарец». – Чего надо? – Я… Я просто проходил мимо. – Мимо проходил? А угодил сюда? – Девушка (а в том, что это была девушка, Алеша убедился окончательно и бесповоротно) вдруг отодвинула рукой легкую створку ширмы. На мгновение Алеше показалось, что он стоит в Лувре перед статуей Венеры Милосской, так ослепило его нагое женское тело. Он смотрел и не мог оторваться. Девушка усмехнулась. – Нравится? – спросила она хрипловатым голосом. Алеша судорожно сглотнул слюну. – Что? – То, что вы видите. – Нет… То есть… Да, конечно. – Он поспешно отвернулся. – Простите меня, я не хотел… Я не должен был… Алеша повернулся и хотел убежать, но она окликнула его: – А ну постой! |