Онлайн книга «Мраморный король»
Стейниц пригладил ладонью бороду и спросил: – Зачем же ему меня обманывать? – У вас с ним завтра игра! Возможно, он хочет, чтобы вы на нее не явились, и тогда, по правилам турнира, победа будет отдана ему и он получит лишние очки. А это сыграет не только против вас, Стейниц, но и против нас с Пильсбери. Гарри, скажите ему! – Ласкер прав, – кивнул Пильсбери. – Мне очень грустно это сознавать, но от правды никуда не денешься. Мир жесток, и он делает жестокими даже самых милых и добрых людей. Чигорин побагровел. – Вы хотите сказать, что я хочу заманить вас в какую-то ловушку? – Не обязательно, мой друг, – спокойно сказал Стейниц. – Коллеги имеют в виду, что вами и вашей добротой могли воспользоваться, чтобы вы… как это по-русски… – По-русски это называется «угробить», – сказал Ласкер. А Пильсбери посмотрел на свои ногти и заметил: – Или «порешить». Я вычитал этот термин в словаре тюремного арго. Чигорин помолчал. Вид у него был совершенно убитый. – Что ж, господа, – расстроенно пробормотал он, – я вас понимаю. Шахматисты переглянулись. – Знаете что, Михаил, – мягко проговорил Пильсбери, – я готов с вами пойти, даже если вы приведете меня в ловушку. С недавних пор я знаю, что жизнь человека состоит из непредсказуемых случайностей, каждая из которых может нас убить. Поэтому не стоит над ней особенно трястись. Я с вами. Глаза Михаила Ивановича засверкали, что явно говорило о том, что он воспрял духом. Чигорин хлопнул Пильсбери по плечу и сказал: – Спасибо, Гарри! Я всегда говорил: вы не только гениальный шахматист, но и отличный малый! – И я был о вас такого же мнения, – прогудел в бороду Стейниц. – Благодарю вас, друзья, – чуть покраснев от комплимента, ответил Пильсбери. Три пары глаз устремились на немца. Ласкер нахмурился, его воинственные усы ощетинились и стали похожи на часовые стрелки. – У вас, господа, своя дорога, – сказал он, хмуря брови. – А у меня своя. Поэтому я пас. – Это ваше решение, – пожал плечами Пильсбери. – Главное, не сердитесь на себя и ни в чем себя не укоряйте. – Вы меня выслушали, и этого достаточно, – в тон ему сказал Чигорин. – К тому же вы совсем не обязаны были помогать, – заметил Стейниц. – Таким образом, вам себя не в чем упрекнуть. Встретимся послезавтра за шахматной доской. Mach’s gut, Bürschchen! [10] – Good night, mister Lasker! – Спокойной ночи, коллега! Лицо Ласкера пошло пятнами. – То есть вы меня выпроваживаете? – не поверил он своим ушам. – Мы готовимся к войне, – сказал ему старый Вильгельм. – И будем держать что-то вроде военного совета. А на военном совете не должно быть чужих ушей. – Да, господин Ласкер, идите домой и проведите вечер за шахматной доской, – с доброжелательной улыбкой посоветовал немцу Пильсбери. – Что ж… – Ласкер поднялся со стула. – Рад был встретиться. Доброй ночи! Он повернулся и быстро вышел из зала. – Ну-с, господа, обсудим наши действия, – сказал Стейниц, проводив немца взглядом и поворачиваясь к коллегам. – Я полагаю, у вас уже есть план, господин Чигорин? – Угадали, – кивнул Михаил Иванович. – Первым в игру вступит наш дорогой Гарри. Пильсбери выпустил изо рта колечко дыма и проткнул его длинным чубуком трубки. Затем повернулся к Чигорину и с грустной улыбкой произнес: – Какую бы роль вы для меня ни приготовили, господин Чигорин, я с ней заранее согласен. – Даже если она будет стоить вам жизни? – поинтересовался Стейниц. – Жизнь – штука непредсказуемая, – печально ответил американец. – Можешь выжить на поле битвы и умереть в постели красавицы. К тому же, как ни крутись, а конец всегда один. А рано или поздно… в сущности, какая разница? – По мне так лучше позже, чем раньше, – сказал Чигорин. – И я сделаю все, чтобы с вами ничего не случилось, дорогой мой Гарри. Да и со мной тоже. Я желаю здравствовать и любить, а раз я этого желаю – значит, так оно и будет. Мой план в следующем. Особняк Бостанжогло находится на окраине города. Проектировал его некто Филипп Иванович Белкин. Неплохой архитектор, но пьяница и распутник. Я знаю, Гарри, что вы провели первые дни в Петербурге шумно и весело. Завели много знакомств, некоторые из них могут оказаться нам полезными. Пильсбери покраснел. – Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, – сказал он. – Вы хотите, чтобы какая-нибудь молодая особа проникла к нему в дом под видом… м-м… любовницы и выкрала план особняка? И эту особу должен выбрать я? – Все верно, – кивнул Чигорин. Стейниц положил ладонь на руку американца и заметил: – Только не горячитесь, мой молодой друг. Если предложение Михаила, которое, кстати говоря, кажется мне вполне разумным, по какой-либо причине вас не устраивает, вам достаточно… – Я не против, – сказал Пильсбери. – И готов заняться этим немедленно. Вы, конечно, узнали, где живет этот Белкин? – Конечно, – ответил Чигорин. Стейниц кашлянул в кулак и с сомнением произнес: – А вы уверены, что он хранит план особняка Бостанжогло? Возможно, он его уже давно выбросил. Или отдал хозяину особняка. – Я навел справки, – ответил Чигорин. – Белкин к каждому новому клиенту приходит с кипой бумаг. Все это – планы зданий, которые он проектировал. К тому же этот тип очень бережлив. Он никогда и ничего не выбрасывает. – В таком случае я достану вам этот план, – сказал Пильсбери. – Отлично! – воскликнул Чигорин. – Если я сейчас не выпью водки, я умру. Не хотите присоединиться? – Я за, – сказал Стейниц. – Я тоже, – кивнул Пильсбери. – Эй, малый! – окликнул Чигорин официанта во фраке и фартуке. – Водки нам! И чего-нибудь закусить! Мы празднуем победу в сражении! – Сражение, однако, еще не началось, – напомнил Пильсбери. Чигорин вскинул брови: – Три умных головы против армии идиотов! И вы хотите сказать, что мы их не одолеем? Стейниц посмотрел на облачко дыма, вылетающее из трубки американца, и сказал: – Не знаю, как насчет вас, Гарри, но в меня слова Михаила вселяют уверенность. – В меня тоже, – ответил Пильсбери и кисло улыбнулся. 4
Вьюга наконец-то угомонилась. Ночь была тихая, безветренная. Снег мягко мерцал в свете нарождающейся луны. Трое мужчин осторожно пробирались между деревьями к огороженному каменной стеной особняку. |