Онлайн книга «Счастье понарошку»
– А теперь свободна? Нашел кассу! Зашагала вперед. Это надо второй раз попасть в такой же бред! Словно все мальчишки сговорились. – Да нет… Я не то… – мямлил Ваня, догоняя. – Понимаешь! – Понимаю! Поэтому не подходи ко мне! – Степанова! – Он устал догонять и схватил за руку. – Ты – дура! – Отлично! – Она попыталась вырваться, но он перехватил за локоть. – Я все равно буду тебя ждать! Затрезвонил телефон в куртке. – Я вас вижу! – Это была Юлька. Маша медленно повернулась к дому Мазуровой, от которого они не успели далеко отойти. Запоздало вспомнила, что окна выходят как раз на эту сторону. Сколько раз она в это окно смотрела. Оттуда хорошо видно, далеко… – Как себя чувствуешь? – О чем Маша еще могла говорить? – Отлично! Вы там деретесь? – Да! Маша спрятала телефон и пошла прочь. Ваня привидением следовал за ней. – Убирайся! – твердила она про себя. – Убирайся! – Опять гуляете? Первые два раза могли быть случайностью, но третий – это уже слишком. Глеб. Вряд ли ждал. Шел куда-то по делам. Воротник пальто поднят, шарф завязан узлом, торчит под подбородком. Без шапки, и оттого кажется, что волосы у него заледенели – коснешься, сломаются, как сосульки. – Макароны едим, – огрызнулась Маша. – Отвали! – пошел на него Ваня. Шульпяков засмеялся и побежал по сугробам прочь. Колесников за ним. Скрылись за поворотом. Степанова не стала ждать возвращения победителя. «Никогда ни в кого не влюблюсь! – вывела Маша категоричное. – Все это для «Дома-2». Глупость». «Тебе пятнадцать? А, тогда понятно». Кто это влез? Какой-то парень. Вместо фотки картинка. Или не парень? «Что тебе понятно?» «Подростковый негативизм! Это пройдет». «Да пошел ты!» Только сейчас разглядела, что вместо письма Юльке стала писать у себя на стене, на всеобщее обозрение. Тут же набежал народ. «Я-то пойду. Догоняй!» – отбили жизнерадостный ответ. «И замуж не выйду», – добавила она, скопировала и отправила Юльке. Пусть порадуется ее решению. За окном стыл в холодном ожидании февраль. Ну раз уж так получилось, можно и поговорить… «Почему взрослый парень может встречаться с малолеткой?» «Комплекс Гумберта». «Что за?..» «Роман такой есть «Лолита». Набоков написал. Там взрослый дяденька спал с маленькой девочкой». Чего она раскраснелась, сидя за компом? Камера выключена. Чего она застеснялась? «Не то. Не спит. И не целуется». «Больной?» «Нет». Сдержалась, чтобы не выйти с сайта. Какой нахал! «Отыгрывает сценарий. В детстве не нагулялся». В кресле отъехала к стене. Если Алиса еще в школе Олегу так компостировала мозги, то сейчас вполне возможно, что он хочет нормальных школьных отношений, когда просто гуляли, просто стояли в подъезде. Целоваться при этом необязательно… Вот в чем дело! То-то Олег все твердил, что с Машей не так, как… с Алисой. Там были вечные истерики и требования, а Маша ничего не требовала, она просто восхищалась Олегом. И ему это нравилось. Он возвращался в неотыгранное детство. Отношения у него с Машей и Алисой были разные, вот он и не считал, что кому-то делает плохо. – Почему все так ужасно? – плакала вечером Маша. Папа сидел на кровати, смотрел в окно. Синели сумерки, снизу, от земли, их лизала чернота. – Зима. Темно. Это скоро пройдет. – Папа был рассеян. Словно он не заметил, что его дочь выросла. Как говорить с маленькой – он знал, как с большой – не догадывался. – Вот придет весна, появится солнце, и станет легче. – А когда она придет, весна эта? – В конце марта – начале апреля. Февраль, март, апрель. Долго. Очень долго. Юлька выздоровела, опять села рядом с Машей. За ними одиноко торчал Максимов. Колесников отсел и теперь буравил взглядом со своего ряда около стены затылки подруг. – Почему ты мне раньше не сказала? – шипит Юлька. – Я бы его убила. – Можешь начинать. – Стрелочки и кружочки. В тетради. Это успокаивает. – И убью. – Мазурова гнула шею, пытаясь посмотреть на Ваню, но при этом делала вид, что глядит на доску. – Как только подойдет. Но он подходил к Маше. Пытался заговорить. Стоило им оказаться друг напротив друга, воздух между ними кончался, и, чтобы не задохнуться, они поскорее расходились. – Он думает, что если расстался с тобой, то может за мной бегать, – возмущенно шептала Маша. – Все мужики сволочи, – вздыхала Юлька. Она была расстроена. Не успела выздороветь – а тут такие новости. Колесников и не скрывал, что хочет теперь быть с Машей. Класс удивленно обсуждал это событие. От постоянных взглядов и брошенных в ее сторону слов Маша чувствовала себя наканифоленной до скрипа. Как там у Толстого? «Плечи Элен лоснились от сотни взоров…» – Что делаете? – садился напротив них Шульпяков и таинственно посверкивал линзами очков. – Весны ждем, – отзывалась Маша и смотрела в окно. Там было серо. В полудремных сумерках проступали призраки прошлого. То ей казалось, что идет Олег, то она начинала ждать звонка от Алисы, а то мерз в подъезде Ваня. Март прибавил света, но подпустил холода. Праздник Маша просидела дома. Ждала весну. Почему-то ей казалось, что достаточно увидеть на календаре 31 марта, как ей станет хорошо и спокойно. Алиса, как всегда, ворвалась неожиданно. Звонок телефона заставил вздрогнуть. – Слушай, у тебя есть тысяча? – кричала она в трубку. – А лучше две! – Зачем? – Я верну. Мне нужно срочно, а Лежий, гад, не дает. – Зачем? – Пои. – Кого? – Маше показалось, что готесса собирается кого-то чем-то поить. – Штуки такие! Ты дома? Я сейчас! И она примчалась. От былой тоски ни следа, глаза горят, черная подводка делает их демоническими. – Пошли! Маша посмотрела в окно. Хотелось сдохнуть, а не куда-то идти. – Уже поздно. – В самый раз. – А разуваться тебя не учили? – вышла из кухни мама. Она недовольно смотрела на Алису, на ее армейские ботинки, на кожаные штаны, на потертый плащ, на черные волосы, кривую ухмылку. Еще чуть-чуть, и Маша услышит знакомое: «С кем ты связалась? Лучше бы уроки делала! Сначала ненормальный Олег, теперь не менее ненормальная готесса». |