Книга Троецарствие, страница 430 – Ло Гуаньчжун

— Что с вами? — с беспокойством спрашивали его военачальники.

— Покойная императрица Го оставила мне указ покарать Сыма Чжао за убийство государя, — ответил Чжун Хуэй. — Кто согласен поддержать меня, напишите свои имена.

Военачальники испуганно переглянулись. Тогда Чжун Хуэй выхватил меч и закричал:

— Отрублю голову тому, кто нарушит мой приказ!

Военачальники стали подписываться. А после пира Чжун Хуэй приказал посадить всех под стражу во дворце.

— Мне все же кажется, что военачальники не смирились, — говорил ему Цзян Вэй. — Зарыть бы их в землю живьем!

— Я уже велел выкопать ямы и запастись батогами. Непокорных забьют до смерти и закопают.

Этот разговор случайно услышал близкий Чжун Хуэю военачальник Цю Цзянь, который когда-то был подчиненным военачальника Ху Ле, ныне тоже посаженного под стражу. Он обо всем рассказал Ху Ле.

— Кто бы подумал, что у Чжун Хуэя могут быть такие намерения? — в страхе произнес Ху Ле. — А моего сына Ху Юаня с войском нет здесь! Будь добр, во имя нашей старой дружбы, извести его! Тогда я умру спокойно.

— Не тревожьтесь, господин, — заверил его Цю Цзянь. — Я что-нибудь придумаю.

Затем он отправился к Чжун Хуэю и сказал:

— Вы заперли военачальников во дворце и не даете им ни воды, ни пищи. Разрешите мне накормить их.

Чжун Хуэй разрешил и приказал еще строже присматривать за арестованными.

— Помни! — наказывал он. — В этом важном деле я полагаюсь на тебя! Смотри не проболтайся!

— Можете быть спокойны! — заверил Цю Цзянь. — Уж я-то знаю, что значит быть строгим!

После этого Цю Цзянь подослал к арестованным военачальникам доверенного человека Ху Ле, и Ху Ле передал этому человеку письмо для своего сына Ху Юаня.

Получив письмо отца, Ху Юань заволновался и дал знать о случившемся во все лагеря. Тотчас все военачальники собрались в лагерь Ху Юаня.

— Пусть нам грозит смерть, все равно не станем служить мятежнику! — кричали они.

— В восемнадцатый день первого месяца мы ворвемся во дворец и покончим с Чжун Хуэем! — сказал им Ху Юань.

Цзянь-цзюнь Вэй Гуань остался очень доволен замыслом Ху Юаня. А тот привел в боевую готовность свое войско и послал человека предупредить отца. Ху Ле в свою очередь оповестил всех арестованных военачальников о том, что помощь близка.

В то же время Чжун Хуэй обратился к Цзян Вэю с таким вопросом:

— Не знаю, к добру или нет я видел во сне, будто меня искусали змеи?

— Видеть во сне драконов и змей — к счастью! — ответил Цзян Вэй.

Чжун Хуэй перестал тревожиться.

— Батоги уже готовы, — сказал он. — Не пора ли приступать к опросу военачальников?

— По-моему, в этих людишках прочно засел дух неповиновения. Ради вашей безопасности лучше поскорее с ними расправиться, — произнес Цзян Вэй.

Чжун Хуэй попросил его взять на себя расправу с непокорными военачальниками. Цзян Вэй собирался приступить к делу, как вдруг острая боль пронзила его сердце, и он в беспамятстве рухнул на пол. Приближенные подхватили его под руки, чтобы увести домой, но в этот момент доложили, что к дворцу направляется большая толпа. Чжун Хуэй приказал разузнать, в чем дело, но во дворец уже ворвались воины.

— Это взбунтовались военачальники! — закричал Цзян Вэй. — Надо их уничтожить!

Чжун Хуэй приказал запереть двери зала и послал своих воинов на крышу, чтобы они отбивались от нападающих черепицей. С обеих сторон было убито несколько десятков человек. Вокруг дворца вспыхнуло пламя. Наконец, нападающим удалось выломать двери, и они хлынули в зал. Чжун Хуэй выхватил меч, но тут же упал, пораженный стрелой. Затем ему отрубили голову.

Цзян Вэй с обнаженным мечом бегал по крыше и разил направо и налево. Но режущая боль в сердце возобновилась, и, обратившись лицом к небу, он воскликнул:

— Все мои расчеты рухнули! Видно, не судьба была им осуществиться!

С этими словами Цзян Вэй пронзил себе грудь мечом. Было ему в то время пятьдесят девять лет.

Многочисленные приверженцы Чжун Хуэя были перебиты во дворце. Вэй Гуань приказал всем воинам разойтись по своим лагерям и ждать приказа вана. Но вэйские военачальники не унимались. Горя местью, они распороли Цзян Вэю живот и вырвали желчный пузырь, который был величиною с куриное яйцо. Вся семья Цзян Вэя была казнена.

После гибели Чжун Хуэя и Цзян Вэя, военачальники, подчиненные Дэн Аю, бросились освобождать своего полководца. Кто-то предупредил об этом Вэй Гуаня, и он воскликнул:

— Ведь это я арестовал Дэн Ая! Теперь он сживет меня со свету!

— Позвольте мне расправиться с Дэн Аем! — обратился к нему военачальник Тянь Сюй. — У меня с ним счеты — он хотел казнить меня в Юцзяне. Я остался в живых только благодаря заступничеству чиновников.

— Хорошо! Возьмите с собой пятьсот воинов и отправляйтесь в Мяньчжу!

Тянь Сюй с воинами вскочили на коней и помчались. Поспели они как раз вовремя — Дэн Ая и его сына только что выпустили на свободу, и они собирались ехать в Чэнду.

Дэн Ай узнал своих воинов и, ничего не подозревая, остановился на дороге. Тут на него налетел Тянь Сюй и одним ударом меча снес ему голову. Дэн Чжун тоже погиб в схватке.

Потомки сложили о Дэн Ае такие стихи:

Он с юности планы умел составлять превосходно

И рано постигнул искусство веденья войны.

Земля открывала ему свои вечные тайны

И знаменья неба уму его были ясны.

Где конь его ступит, там горы пред ним расступались,

И камни дорогу его уступали войскам.

Он с жизнью расстался, последний свой подвиг свершая,

И облаком легким взлетела душа к небесам.

Кроме того, есть еще стихи, в которых потомки выражают свое сожаление по поводу гибели Чжун Хуэя:

Он был малолетним, когда его мудрым прозвали,

А в юные годы он счастливо стал шан-шу-ланом.

Он Сыма был выше талантом, умом и отвагой,

И тот называл его в знак уваженья Цзы-фаном.

Он создал немало достойнейших планов в Шоучуне,

В Цзяньгэ его слава парила, как коршун крылатый.

Он к цели единой стремился всегда, и доселе

О родине бедной душа его скорбью объята.

Оставили потомки и другие стихи, в которых прославили Цзян Вэя:

Рожденный в Лянчжоу, себя он прославил в Тяньшуе,

Могучий и верный, он бился с врагом неустанно.

По происхождению связанный с батюшкой Шаном,

Искусство сражаться воспринял он от Чжугэ Ляна.

Он страха не ведал и в битвах не знал отступлений,

И сердце в нем билось, что крепче гранита и стали.