Онлайн книга «Мятеж»
|
– Ну, что? – спросил Габриелян – Деда мухтан траге... – выругался обычно спокойный Кордава. ...Графа Комаровского снова вызвали в контрразведку, когда солнце стояло уже в зените, а он успел пойти и перекусить, потому что утром не успел. Статус офицера гвардейского полка обязывал его обедать в ресторане, но ресторанов в окрестностях не было, с деньгами тоже была проблема, хотя бы потому, что рядом не было банкоматов, да и не слишком богатой была его семья, по подвалам спирт не бодяжили. Пообедал обычным солдатским меню – кашей с мясом, потому как время для картошки еще не пришло. Получилось вкусно. Потом его нашел вестовой, передал, что его ждут в контрразведке. В контрразведке творилось такое, что попади сюда кто из старших офицеров, не миновать бы скандала. На столе стояла бутылка «Хванчкары», да не фабричная, а старомодная, с оплеткой, видимо, полковник Кордава достал из личных запасов. Рядом стояли стаканы, а генерал Габриелян ходил из угла в угол и бормотал себе под нос что-то по-армянски. Потрясенный увиденным – посреди бела дня, даже у них в полку такого не было! – граф Комаровский застыл на пороге. – Проходи, проходи, поручик, – Кордава приглашающе махнул рукой, – вот, вина выпей. У нас тут демократия, б... Сначала господин генерал угощает, потом, как видишь, я. – Не рано? – осведомился Комаровский, наливая в стакан вино. Налил немного, помотал, поднял на свет – вино стекало по стенкам стакана, густое и насыщенное, почти черного цвета, оставляя на стенках «ножки», один из признаков вина высокого качества. – Чего смотришь, генацвале... Вино домашнее, не на продажу делается, друзей угощать да самому ... ра квия [51] ... выпить с удовольствием. Наша семья крестьяне почти все, лозой живем, один я служить пошел... Граф выпил – вино было необычного вкуса, очень насыщенное. – Хорошее вино. Очень хорошее вино, здесь такого нет. – Еще бы оно здесь было. Это вино, напоенное грузинским солнцем! – А-а-а-а! – типично по-кавказски вскрикнул генерал Габриелян. – Вы только его послушайте! У него солнце уже грузинское! Но разговор этот, типичный разговор ни о чем, графа Ежи только обеспокоил – напряжение витало в комнате, подобно статическому электричеству, только искры не проскакивали. Еще больше ему не нравилось, что с ним работают два человека в таких званиях – начальник разведки и начальник контрразведки группировки. У этих людей должно было хватать проблем и без этого, его они могли перепоручить нижним чинам или просто отпустить на все четыре стороны, или посадить до выяснения, или отправить в расположение полка с требованием не выходить за ворота части без особого распоряжения. Если эти люди работают с ним – значит, он знает что-то, имеющее огромную важность. Поняли это и офицеры, разведчик и контрразведчик. Вообще профессии эти – две стороны одной медали – учили очень тонко чувствовать людей, буквально читать их мысли. – Что показал тест? – поинтересовался граф Комаровский, допивая вино. Кордава отодвинул в сторону бумаги, сгрудившиеся на столе. – А давайте-ка мы с вами просто поговорим. Без детектор-шмудектор, просто поговорим, как нормальные люди разговаривают. Нас интересует неоднократно упоминавшийся вами полковник Цезарь Збаражский. Вы его давно знаете? – Да... пару месяцев. – Как познакомились? Граф Ежи начал вспоминать: не сказать, что это было приятное занятие. – В кабинете у отца. – У графа Комаровского, командующего округом. – У меня что, два отца?! – Один, один. Как это было? Вас вызвали, или полковник Збаражский зашел в кабинет, когда вы там уже были? – Э... Был там. Он был там, когда я зашел, точно. – То есть отец о чем-то поговорил с ним, а потом вызвал вас? – Так точно. – А о чем полковник Збаражский мог говорить с вашим отцом, вы не догадываетесь? – Нет. Полковник Кордава покачал головой. – Сударь, мне, старому и опытному разведчику, и без детектора лжи видно, что вы сейчас солгали. Заминка, граф. Маленькая – но заминка. И глаза. – Графиня Елена Ягодзинская, – заговорил Габриелян, – состоит на учете в полиции как крайне неблагонадежная особа. Когда ее доставили к нам, вместо того чтобы посадить ее в тюремную камеру до выяснения, мы выслушали ее и даже в какой-то степени поверили. Скажу вам одну вещь, пан граф, о чем, наверное, стоило бы умолчать. То, что могло произойти в Варшаве, когда вы встретились с пани графиней, – детские шалости, по сравнению с тем, что произошло и происходит там сейчас. Думаю, ни разведка, ни контрразведка не будут этим интересоваться, если, конечно, им не дадут повод для этого. И я, и Нестор Пантелеймонович слишком занятые люди, чтобы выслушивать ложь, да еще и ложь непрофессиональную. Так что сказать правду в ваших интересах, пан граф. Графу это не понравилось, но он был вынужден кратко рассказать историю своего знакомства с Еленой. Правдивую историю. Разведчик и контрразведчик внимательно выслушали его. – Интересно... Когда произошла эта попытка покушения? – Я не помню точно дату. – Хорошо. Через какое время вас нашел, таким образом, полковник Збаражский? – Несколько дней... – Конкретнее. – Дня три. – Вы давали подписку? – Какую именно? – Подписку о сотрудничестве. – Нет. – Полковник Збаражский присвоил вам агентурную кличку? – Черт, нет! – Не стоит нервничать. Вспомните, какие задания давал вам Збаражский. Что было первый раз, когда вы встретились? – Первый раз он сказал, что Елена в опасности. Сказал, что я сорвал какой-то вербовочный подход... – Минутку, – поднял палец генерал Габриелян, – какой именно вербовочный подход? – Он не сказал. Я его переспросил, а он заявил, что не говорил этого. Хотя он говорил. – Хорошо, дальше. Он сказал, что вы должны поддерживать отношения с пани Еленой? – Намеком. И дал билет на бал. – Какой бал? – В Константиновском дворце. Он сказал, что пани Елена там будет. – И все? – Все. – Что было потом? Граф Ежи добросовестно выложил все, что происходило потом, исключая эпизод, когда царь Константин спросил его, нет ли у него послания от Государя. На детекторе об этом не спрашивали, и он не посчитал нужным поднимать эту тему сейчас. Упомянул о своей стычке с наследником, ныне Борисом Первым, о том, как Елена чуть не угробила их на дороге. Что было потом, он рассказывать не стал, но офицерам и так было понятно... |