Книга Деньги для киллера, страница 31 – Татьяна Полякова

В квартиру Глеб вошел вместе с нами и тщательно ее обследовал. Не найдя ничего подозрительного, неохотно простился и ушел. Оставшись одни, мы с Сонькой, не сговариваясь, рухнули в постель и мгновенно уснули. Мне снились дурные сны: туман, как молоко, луна, волчий вой, и я одна-одинешенька в чужом и странном месте. Из этого кошмара меня вырвал звонок телефона. Я включила ночник и удивленно взглянула на часы: половина второго. Кому пришло в голову звонить в это время? Сняла трубку и сразу поняла, кто это. Тихий, какой-то безжизненный голос:

— Привет, детка, — произнес он явно с усмешкой. — Ты еще жива?

— Здравствуйте, — секунду подумав, ответила я. — Не понимаю, почему вы задаете такой вопрос. У меня хорошее здоровье, я перехожу улицу только в положенном месте и соблюдаю правила пользования электроприборами.

Он тихо засмеялся:

— Молодец, детка, ты не очень пуглива, да?

— Во мне кровь викингов, а они не боялись ни волков, ни оборотней, ни любой другой чертовщины. — Он опять засмеялся, а я, прикрыв трубку, попробовала отдышаться: во-первых, во мне нет крови викингов, а во-вторых, я до смерти испугалась.

— Что ж, пожалуй, пора нам познакомиться поближе, — сказал он.

А я спросила нахально:

— Я тебя знаю?

Это его необыкновенно развеселило.

— Не торопись. Узнаешь — умрешь. — Он повесил трубку, а я стала кусать губы, занятие дурацкое, но иногда помогает. Ну и чего он добивался этим идиотским звонком.

Тут я подумала: что, если звонок — прелюдия к визиту?

— Эй, я не в форме, — в пустоту предупредила я. Лучше не стало. Я прошла в кухню, достала молоко из холодильника, выпила стакан, глядя в окно. «БМВ» отсутствовала. Я поежилась: ночь, темнота, одиночество. Там, за окном, был тот, кого звали Оборотнем, и ему зачем-то понадобилась я.

Может, он просто псих и дрожь в чужом голосе веселит ему душу? Я подумала разбудить Соньку, но сразу же отказалась от этой мысли: ее придется долго успокаивать и отпаивать валерьянкой. Вот тут как раз в дверь и позвонили. Сначала я подпрыгнула, а потом, сдерживая сердцебиение, прокралась в прихожую. Замок крепкий, напомнила я себе. За дверью кто-то стоял и ждал. Я тоже ждала.

— Марго, — услышала я, — открой, это я, Глеб.

Он выглядел испуганным, спросил:

— Что случилось?

— А?

— Что случилось? — повторил он, входя в квартиру. — Ты себя в зеркале видела?

Я машинально повернулась к зеркалу: лицо у меня было… в общем, лица на мне не было. Теперь, рядом с Глебом, я потихоньку начала впадать в истерику: хотелось упасть в обморок, завизжать или хотя бы разбить тарелку. Он запер дверь, обнял меня и отвел в кухню.

— Что случилось?

— Ничего. Правда, ничего. Позвонил какой-то псих.

— Гость?

Я кивнула.

— Вот что, киска. Ты сядешь рядом и все мне расскажешь.

С минуту я размышляла, потом еще минуту смотрела в его глаза, потом вздохнула.

— Что-то мне не хочется.

Он взял мою ладонь в свою, легонько сжал:

— Давай, я слушаю.

Ну и я рассказала. То, что считала нужным. В третий раз врать гораздо проще, чем в первый. Я рассказывала и следила за его глазами, он слушал и цепко держал взглядом мои.

— Все? — спросил, когда я замолчала.

— Все, — кивнула я.

— Тогда неясно, почему с этой историей нельзя в милицию?

Я немного поразмышляла и ответила:

— Как-то я не сильно верю, что они лягут костьми ради моей безопасности.

— А Рахматулин ляжет?

— Трудно поверить, правда?

— Киска, что случилось на самом деле?

Что ты там увидела, на этом кладбище? — Я почесала за ухом, придав себе вид полного недоумения.

— Ничего. Я только имела несчастье поднять с земли медальон.

— Хорошо. Будем считать, что так оно и есть. В наших взаимоотношениях мы чуток продвинулись: ты решилась мне довериться, кстати, это твой первый умный поступок за столько времени.

— Это было нелегко, — хлопнув глазами-блюдцами сказала я. Одинокая слеза скатилась по щеке, и я торопливо отвернулась, и убежденная в том, что Глеб ее уже заметил.

Он подошел, осторожно обнял меня за плечи и сказал:

— Теперь я и сам понимаю, мое появление выглядело довольно подозрительно…

Все не так скверно, киска, мы как-нибудь справимся. Я рад, что мы поговорили. Пожалуйста, верь мне.

Я кивнула, пару раз шмыгнула носом и прижалась к его плечу.

— И что я теперь должна делать? — спросила доверчиво.

— Найди Рахматулина. Скажи, звонил Оборотень. Так и скажи, чтоб ему интересней стало… Пора нам познакомиться.

Тут у меня в мозгах что-то повернулось, и извилины стали выпрямляться. Мне вдруг сделалось нехорошо. Пока я силилась обрести душевное равновесие, Глеб снял трубку, спросил рахматулинский номер, набрал его и протянул трубку мне. Может быть, чересчур нетерпеливо…

— Что надо? — спросил усталый голос.

— Виктор?

— Вам кого?

— Мне нужен Виктор! — Я злилась, мне хотелось накричать на неведомого парня, швырнуть телефон на пол или хотя бы прихлопнуть какого-нибудь комара.

— Он занят.

— Вот что. Передайте ему, звонила Маргарита, я только что разговаривала с Оборотнем.

Я швырнула трубку. Сонька шевельнулась в постели, высунула ногу из-под одеяла и засопела громче.

— Идем в кухню, — сказал Глеб, — не то Соньку разбудим.

Я бухнула на плиту чайник, наблюдая за Глебом. Он не менее пристально наблюдал за мной.

— Что опять? — глухо спросил он, почти враждебно.

— Думаю, — сказала я, садясь напротив. — Вот, к примеру, этот звонок. Вроде бы совершенно идиотский. А может, и нет.

Оборотню надо к Рахматулину подобраться.

Надо?

Глеб пожал плечами.

— Я сделал бы проще: взял и пристрелил твоего Витьку. Без проблем.