Книга Деньги для киллера, страница 29 – Татьяна Полякова

Колька вытянул банку из целлофана и бросил ей. Сонька ловко поймала банку, открыла и стала пить.

— Хорошее, — заметила она, весьма довольная. — Немецкое? Гретка, хочешь?

Ваши-то насчет пива — спецы, умеют. — Я отрицательно помотала головой. Сонька пиво допила и спросила:

— Эй, мужики, вы почто нас сюда притащили? Напугали до смерти. Пивка могли попить и в моей квартире, культурно и с воблой. Я воблу очень уважаю и всегда про запас держу.

— Молодец, — сказал Колька, усмехаясь, — а мы вот не позаботились.

Тут запищал телефон. Колька стал разговаривать с кем-то, кого назвал Вадимом.

Что-то в этом разговоре ему не нравилось, потому что он начал гневаться и нецензурно выражаться. Беседа длилась минут пять, не меньше, после чего он сообщил внимательно прислушивающимся к разговору соратникам:

— Ну вот, сидеть до десяти, раньше не приедут.

— Они чё, оборзели совсем? — начал возмущаться Серега. — У меня братан сегодня женится, а я здесь сидеть должен, да?

— Хорош психовать. Я б тоже получше занятие нашел, а молчу. Сказано до десяти, значит, до десяти.

— Чего сидеть-то здесь всем, а, Кольк?

Чего, вы с Витькой их вдвоем не устережете? Братан обидится, и вообще…

— Заткнись. Успеешь налопаться.

— Из-за каких-то баб…

— Не заткнешься, пасть заклею. Понял?

Серега обиженно засопел. Вдруг с улицы донесся автомобильный сигнал. Серега оживился и кинулся к окну.

— Приехал кто-то… Вроде Борька…

Точно, «командира» черт принес… — Колька вышел, как видно, гостей встречать, тот, кого звали Витькой, молча пил пиво, а Серега вертелся у окна. Тут в комнату вошли сразу человек пять мужиков, мягко говоря, нетрезвые, объяснялись громко и чрезвычайно эмоционально. Если опустить все нелитературные выражения, разговор сводился к следующему: приехавшие не ожидали здесь кого-либо обнаружить и намеревались «погулять». То, что товарищи по оружию их уже опередили, вызвало у новоприбывших справедливое негодование. Колька потратил много времени и сил, а еще больше крепких выражений, чтобы убедить их, что здесь не гуляют, а заняты делом. Братаны никак не желали в это поверить. Лезли к нам, занимались саморекламой, при этом употребляли слова, которые я до сей поры ни разу не слышала и о значении которых могла только догадываться.

— Откуда девки? — резвился мордастый парень с двадцатиграммовым перстнем на мизинце. — Валютные, что ли? Хватит баксы сшибать, надо и для братвы потрудиться.

Из этой тирады, которую воспроизвести ни один здравомыслящий человек никогда не решится, я заключила, что нас приняли за проституток. К несчастью, это поняла и Сонька. Надо сказать, она очень ревниво относится к своей женской чести, и только конченый болван мог в ее присутствии делать столь оскорбительные предположения.

К сожалению, мордастый Борька об этом не знал. Сонька пошла пятнами, вскочила и проорала, перекрывая общий шум:

— Ты что себе позволяешь, придурок недоделанный? — Я зажмурилась, крайне сожалея о неосмотрительно снятом с ее губ пластыре, а Сонька продолжила дальше.

Что-то в ее жизни до сей поры оставалось для меня тайной, ибо я не подозревала о наличии подобного словарного запаса. Все ошалело замерли, особенно Борька, правда, ненадолго. Он собрался с силами и произнес:

— Да я тебя…

Тут Колька, который уже давно нервничал, заорал так, что звякнули стекла:

— Я вам, козлы, сколько повторять должен? Мотайте отсюда. Девки здесь по делу.

— По делу или нет, а этой потаскухе… — Борька попытался шагнуть вперед, но Николай, к которому я в ту минуту испытывала чувства, граничащие с обожанием, закрыл нас от рассвирепевшего соратника собственной грудью. Кстати, довольно широкой, мы обе вполне свободно разместились за ней.

— Придется тебе обождать. Уяснил? Мотайте, ребята, отсюда. Сколько можно повторять?

Колькины слова наконец подействовали.

— Ладно, пивка выпьем и поедем, — согласился Борька. Кое-как парни разместились на полу. Борька зло покосился, спросил:

— А чего за дело, а, Кольк?

— Ты у Брауна спроси, — разозлился тот.

Это меня чрезвычайно заинтересовало.

Так вот, значит, чьи мы гости. Данная фамилия произвела магическое действие не только на меня, но и на подгулявшую компанию. Парни притихли, загрустили и дальше пили почти в молчании. Я сочла момент подходящим и обратилась к Кольке:

— Извините, можно мне в туалет?

— И мне, — вмешалась Сонька.

— По одной, — скомандовал он. Я поднялась и вместе с ним вышла из комнаты.

Прошли по длинному коридору и остановились возле двери, на которой красовался плакат с обнаженной блондинкой. Кто-то очень остроумный подрисовал ей усы.

— Давай, и без глупостей.

Интересно, что он имел в виду. На высоте полутора метров было окно, встав на унитаз, я потянула раму. Сбежать проще простого. К сожалению, в комнате осталась моя подружка, хоть я и грожусь время от времени ее убить, но бросить в беде, увы, не могу.

Тяжко вздохнув, я покинула туалет. Колька терпеливо ждал, привалившись к стене напротив.

— Руки можно помыть? — робко спросила я.

— Пойдем в кухню.

Мы шли по коридору, и Колька с любопытством поглядывал на меня, для него я была явно существом диковинным. Поразмышляв, я решила, что до десяти времени еще сколько угодно и при умелом подходе у нас появится шанс выбраться отсюда. На злодеев и кровожадных психов парни не похожи, я бы даже сказала, вполне симпатичные ребята. Пока. Я вымыла руки и тем же тихим, робким голосом, который в сочетании с моей физиономией имеет убойную силу, равную одному локомотиву, спросила, пряча глаза:

— Коля, нас убьют, да?

Видимо, эта мысль не приходила ему в голову, он так растерялся, что на мгновение мне стало его жаль.

— Убьют? Зачем это? За что? Чего натворили-то?

— Не знаю, — я пожала плечами, напустив в глаза романтической грусти. Разве нам самим разобраться? Пойдем, Соня, наверное, волнуется.

— Подруга у тебя чумовая. Это ж какой дурой надо быть, чтоб обозвать Борьку недоделанным. Он ведь и в самом деле недоделанный, ему что баба, что…