Онлайн книга «Кардинал в серой шинели»
|
Вот и самый верх башни. Отсюда хорошо видно, как в ворота вливается темная масса орденской армии. Пехотинцы разбегаются по стенам, занимая оборону. Кавалеристы сворачивают в сторону — к казарме. Однако же — их тут до фига! Темные фигурки забегают в распахнутые двери построек, бегут по лестницам и переходам. Бум-м-м! Ворота закрыли. Стало быть — все здесь. Свешиваю голову между зубцами башни. Около башни нездоровое шевеление. Блин, так они же еще и скалолазы? На площадку им лезть не нужно, а вот в окна — в самый раз. Раз так… Захлопываю люк и приваливаю его камнем, оставшимся от постройки башенки. Глотнув вина, подбираю из укромного места кувалду. Одной рукою… ладно, справимся. С третьего удара кладка дала трещину, а с десятого — обрушилась. Парой ударов расчищаю проход, обваливая его стенки. Бросаю кувалду в сторону и подхожу к парапету. На стенах замка уже торчат черные орденские штандарты. Орден спешит объявить себя владельцем замка. Наверняка уже и в подвал кто-то полез… Допиваю вино и выбрасываю флягу вниз. Авось кого-нибудь да приголубит. Возвращаюсь в башенке. Вот оно — «каменное сердце». Поверхность его совсем чистая, даже пыли нет, что удивительно. Стену-то я во весь дух крушил! Хоть и одной рукой. А кровь у меня из предплечья течет, между прочим! И прямо на это гадский камешек и попадает… Камень словно включился — почти как телевизор. Поверхность его подернулась дымкой, и на ней проявился отпечаток чьей-то руки. В смысле — пятно такой формы. И какая же там ладонь? Левая, ладно… Рука моя внезапно проваливается в глубь камня. Примерно по запястье. Во как?! Камень словно дышит! Я чувствую, как он обволакивает кисть — назад уже не пустит. Ну что?! Тряхнем стариной? Где же он там — старина этот? — Пусть все, вошедшие в замок и стоящие сейчас рядом с его стенами, чтобы войти внутрь, — навеки станут пленниками этих камней! Толчок! Сильный, аж заходила ходуном вся башня. Жуткий крик стеганул меня по ушам! Это кричал не один человек. Кладу руку на рукоять клинка, и перед моим взором встают замковые стены. Громадные трещины разрывают их на части, и туда, в глубину этих провалов, сейчас падают люди. Ходит ходуном под ногами площадь, покрытая язвами и ямами. В них сейчас соскальзывают лошади и их всадники. С грохотом обрушиваются высокие башни, калеча своими обломками испуганных адептов. Что-то мягко толкает меня в предплечье. Отпускаю клинок и вижу, как поверхность «каменного сердца» мутнеет… и застывает, обхватив мою ладонь каменными оковами. Рабом, говоришь, станет? А вот те хрен! Выхватив из ножен Рунный клинок, поднимаю его над головой. Держи! И тусклый металл клинка проходит сквозь камень, как сквозь масло! Старая башня, одиноко возвышавшаяся над облаками пыли, внезапно дрогнула. Казалось, на какой-то миг замерли в воздухе падающие камни, зависли облака пыли. И даже грохот разрушающихся стен неожиданно затих. Башня подернулась веточками молний, которые опутали ее сплошной мелкоячеистой сеткой. И в абсолютной тишине заскользила вниз, совершенно исчезнув за густыми пылевыми облаками… Последним скрылся из глаз флаг с кошачьей мордой. Молодая монашка быстро бежала по коридору монастыря. Увидев ее, все встречные отходили в сторону, давая ей проход. Добежав до двери настоятельницы, она, стукнув по створке кулаком, распахнула ее. — Мать Олла! — Что тебе, дочь моя? — подняла на нее взгляд пожилая монахиня. — У Мирны — началось! — И слава всевышнему! Оповести епископов! А я пойду к ней, девочке нужна помощь. Торопливо пройдя по коридорам и миновав двух стоящих у двери Котов, настоятельница вошла в большую, хорошо освещенную солнечным светом комнату. Подойдя к кровати, вопросительно посмотрела на двух монахинь, стоявших рядом. — Отошли воды, мать Олла. — Значит, все идет по порядку, — кивнула настоятельница. Присела на кровать и взяла за руку Мирну. — Как ты себя чувствуешь, дочь моя? — Хорошо… он так спешит… — Мы будем рядом с тобою. И поможем вам обоим. Не волнуйся, все будет хорошо! — Спасибо, мать Олла. — Я оповестила епископов, они тоже скоро придут к тебе, чтобы приветствовать твоего сына. Подойдя к двери, оба епископа остановились. Стоявшая около нее монашка потупила взор. — Ваше преосвященство, простите, но вам придется обождать. — Ничего страшного, дочь моя, — кивнул Эрлих. — Мы все понимаем. Сейчас сюда принесут меч его отца — по закону он должен быть положен рядом с сыном. В знак того, что он принимает наследство своего родителя. Топот ног — и из-за угла выскочили сразу несколько человек. Коты. Бежавший первым, нес в руке цвайхандер. — Ваше преосвященство! Мы не опоздали?! — Все в порядке, Нэпир. У нас еще есть вре… Звонкий крик прорезал тишину. За дверью заплакал ребенок. — …уже нет. Но мы успели. Тяжелая створка медленно приоткрылась, и в коридор выглянула монашка. — Ваше преосвященство, вы можете войти. Мужчины, толкаясь в дверях, вошли в комнату. На кровати лежала Мирна, глядевшая на них усталыми глазами. Мимо вошедших прошмыгнула монашка, уносившая ворох окровавленных простыней. — Как ты, дочь моя? — Гройнен наклонился над кроватью. — И как себя чувствует наш мальчик? — Все хорошо… Он такой шумный и сильный — схватил за руку мать Оллу! — Так и должно быть, — кивнул епископ. — Это необычный ребенок — ему уготована великая судьба! Как ты назовешь его? — Сандром. Пусть он всегда будет со мною. — Мы принесли меч его отца — он должен быть рядом с ребенком, таков закон. Ведь он сын лорда! — Да… я понимаю. Положите его… Нэпир, стараясь не производить шума, подошел к колыбели. Наклонился, примеряясь, как положить туда цвайхандер… и вдруг отшатнулся. — Ваше преосвященство! — В чем дело, сержант? — Посмотрите! В колыбели, накрытый легким одеялом лежал ребенок. А рядом с ним, примяв своей тяжестью тонкие простыни, тускло отсвечивал узорным лезвием Рунный клинок… |