Онлайн книга «Мимолетности, или Подумаешь, бином Ньютона!»
|
– А мне казалось, если мать не приучит… – Ах, я, конечно же, приучала мальчиков, но что значит влияние матери в сравнении… с ночной кукушкой. И она так улыбнулась, что я явственно увидела, какой обворожительной она была в молодости. И глаза ее так молодо сияли, когда она говорила о сыновьях… – Фаиночка, как вы считаете, нам не надо заехать еще разок в этот ресторан, ну, напомнить им, а? – Я туда сегодня звонила. Там все в порядке. – Спасибо, дружочек! Вы моя благодетельница. Да, кстати, Фаина, если вы хотите прийти с каким-нибудь кавалером, я буду только рада. – Спасибо, но сейчас таковых не наблюдается. А просто подгонять пиджак неохота. – Что? Какой пиджак? – не поняла старая леди. – «Подогнать пиджак» – это такое блатное выражение, означает взять с собой какого-нибудь мужчину просто, чтобы был рядом, для приличия или солидности. – Боже мой! Знаете, дружочек, я иногда совсем не понимаю нынешний язык. Утром в день рождения соседки я увидела в окно, как к подъезду подкатил коричневый джип-тойота, откуда вылезли трое мужчин. Я сразу поняла – это они, сыновья. Все трое с цветами и коробками. Я порадовалась за милую женщину. И подумала, что хоть одному из них я сегодня вскружу голову, пусть хоть на вечер, а мне больше и не надо. И скорее всего Леониду, он такой красавец, похож на Александра Маршала… Я долго стояла перед шкафом. Потом решила, что ради такого случая надо надеть маленькое черное платье, тем более, что у меня их три и можно выбрать по погоде. Я примерила все три. Но одно висело на мне, я похудела за последнее время, второе требовало каких-то аксессуаров в большом количестве, а вот третье было в самый раз и говорило само за себя. Это было платье от Шанель, подарок отца. Это платье не требовало ничего, кроме маленькой нитки жемчуга. Черт побери, а я еще о-го-го! И все же в салон красоты зайти надо. Благо, неподалеку от редакции есть проверенный хороший салон, куда частенько бегают наши. Но с утра начались неприятности. Захворала Светлана. Позвонила совершенно осипшим голосом, сказала, что у нее температура тридцать восемь и пять. Потом выяснилось, что отпал крупный рекламодатель и замены пока не было видно даже на горизонте. – Фаинчик, – сказала Анита, по такому случаю приехавшая в редакцию. – Придется сокращать зарплаты. – Анита, я все понимаю, но, может, можно еще как-то вывернуться? – Как? Как вывернуться? Можно уволить несколько человек, и тогда обойдемся пока без сокращения. – Ну, на мой взгляд, лучше все-таки сократить зарплату, чем увольнять. Куда сейчас уволенным податься? А так все же хоть что-то у людей будет. – Я тоже так думаю, но ты все-таки прикинь, без кого мы сможем обойтись, пока превентивно. Кризис только разворачивается, и если мы хотим сохранить журнал… – Нет, я пока и думать на эту тему не стану, пусть все идет как идет. Объявим о сокращении зарплаты, кстати, я прошу тебя объявить об этом, лично. – Почему? Объявишь от моего имени. – Анита, ты здесь бываешь редко, и вообще ты как Бог и царь, высоко и далеко, а я тут каждый день, на меня и так все шишки валятся… – Хорошо, поняла. Тогда назначь собрание на пять, у меня как раз будет два часа перерыва, я заеду. – А может, не надо собрания, а, так сказать, в рабочем порядке? – Но если в рабочем порядке, то все шишки уж точно на тебя свалятся. – Тоже верно. Хорошо. Только мне в полчетвертого надо будет на часок отлучиться. – Куда это? – В салон красоты. – А что за случай? – Юбилей нашей старой леди. – Сколько лет? – Семьдесят пять. – С ума сойти. Слушай, надо ей что-то подарить от журнала. – Ой, это было бы здорово, но что? – У меня есть новая сумка Гуччи. Это рекламный дар, я хотела отдать ее в премиальный фонд, но раз такое дело… Как думаешь, она оценит? – Думаю, да. – Отлично. А ты что ей даришь? – Она попросила новый электрочайник. Ну и цветы, конечно. – Вот и славно. Я сейчас уже убегаю, к пяти вернусь. Не задерживайся в салоне. – Нет, конечно. – Фаин, по какому случаю сбор? – спросил фотограф Веня, столкнувшись со мной в коридоре. – Не знаю, Анита скажет. – Кризис-шмизис, будут увольнять! А я и сам уйду! На вольные хлеба! Что мне тут ловить? – Дело твое. Может, и я скоро уйду. – А есть куда? – Нет. – Тогда журналу кирдык. Но я тебя понимаю. Какая-то в державе нашей гниль завелась, как-то пованивать стало, а вот откуда, пока не разберусь. – Вот-вот, и я тоже. – Ой врешь, подруга! По глазам вижу, уж ты-то разобралась. И я дам тебе прощальный совет: гони в шею, не жалей! Воздух чище будет. – Я пока не знаю, кого гнать. – Ну-ну! – Фаина, сегодня все мужики будут твои! – сказал мне стилист Яшенька. – О такой коже, как у тебя, можно только мечтать. Извини за банальное сравнение, но это персик! На собрании Анита объявила о сокращении зарплаты. Все вздохнули с облегчением – лучше получать меньше, чем вообще потерять работу. – Себе-то небось не сократят, – сказал кто-то, когда собрание закончилось. – А вот и зря говоришь, – ответила бухгалтерша Антонина Антоновна. – И Фаине и Аните тоже сокращаем. Всем. – Да ладно, им это сокращение семечки. Они и не заметят. Такие разговоры у нас в порядке вещей, я не стала обращать внимания и пошла к себе, пора было переодеваться и ехать на юбилей. По дороге еще надо купить цветы. Я открыла шкаф в приемной, куда повесила платье, и обмерла. Платье, мое любимое платье, было изрезано в клочья, а белое кожаное пальто залито чем-то черным. Из кабинета вышла Анита. – Фаинчик, что с тобой? Я молча указала ей на шкаф. – Так! Это кто же у нас старается? Узнаю, выгоню в одночасье! Ты догадываешься? – Нет. Я думала, мышь мне подсунула Эстерсита, но сегодня она больна… – Какую мышь? – Дохлую. Я нашла в столе дохлую мышь. – Какая мерзость… А почему ты мне не сказала? – А зачем? – Только не вздумай реветь! Испортишь потрясающий макияж. – А зачем он мне нужен? Куда я пойду? |