Книга Курица в полете, страница 54 – Екатерина Вильмонт

Ты своих мастеров в квартире можешь оставить?

— В принципе могу. Да у меня и красть-то нечего.

— Ну так в чем же дело? На даче хотя бы можно нормально мыться по утрам.

Эта фраза решила дело. Она согласилась. Собрала вещички и смоталась.

Дача у Махотиных была небольшая, но современная, элегантная и очень удобная. Но это была лишь половина двухэтажного дома. Во второй половине жила семья эстрадной певицы не первого ряда — мать и две тихие, милые девочки четырех и шести лет, Саня и Маня, с которыми Элла сразу нашла общий язык. Сама певица появлялась крайне редко, как сказала ее мать, которая обрадовалась появлению соседки. И Элле было спокойнее, когда за стенкой живые люди.

— Это Любочка вас уговорила делать ремонт? — смеялась Алла Сергеевна. — Она все что-то усовершенствует, никак не успокоится.

По вечерам они часто чаевничали вместе, Элла как-то испекла даже «Наполеон» — у Мани был день рождения. Восторгу бабушки и внучек не было предела.

Уложив девочек, Алла Сергеевна в сердцах сказала:

— Тоже мне мать, даже и не вспомнила про день рождения… Все по гастролям мотается. Талант у нее, видите ли. Если талант, то зачем рожала? Куда это годится? У нее была нормальная профессия, в наше время вполне востребованная, экономист, и вдруг она все бросила и запела! А я тут отдуваюсь. У меня, между прочим, тоже профессия есть, и я нестарая еще, но ведь не бросишь девок, правда? Поет она! Это ее гадалка с панталыку сбила.

— Какая гадалка?

— Черт ее знает, будь она проклята! Моя дурища поперлась к ней, а та сказала: ты должна резко поменять жизнь, у тебя божий дар и все такое. Ну и началось. Она, правда, неплохо поет — что верно, то верно, и голос есть, но никак по-настоящему не выбьется. Ей уж и Вячеслав Алексеевич поспособствовал на телевидение попасть, но ничего это не дало. Деньги очень большие нужны, чтобы ее клип почаще крутили, а где их взять? Мы уж квартиру продали, чтобы этот чертов клип снять, тут вот теперь живем, а Маньке на будущий год в школу… И как тут быть?

— А отец девочек кто?

— Не отец, а отцы… Где — только одному богу известно. Ох, вы простите, Элла, что вываливаю на вас свои проблемы, но иной раз так припрет…

— Ну что вы… Я понимаю. Меня саму бабушка вырастила, я понимаю…

Но тут к дому подкатила машина.

— Неужели Анька приехала? Слава тебе господи! А девчонки-то уже спят!

— Зато утром сколько радости будет! — улыбнулась Элла и поднялась, чтобы не мешать встрече матери с блудной дочерью. Но Алла Сергеевна ее не отпустила, познакомила с дочкой, которая оказалась милой, немного застенчивой, с усталыми глазами. Она с удовольствием накинулась на Эллин торт. У нее куража нет, подумала Элла. Не выбьется она в первый ряд.

Прожив несколько дней на даче, она поехала в Москву, посмотреть, как продвигается ремонт.

Как это ни странно, в комнате уже все было готово, на кухне оставалось лишь наклеить моющиеся обои и установить новую мебель.

— Слушай, Элла, раз уж ты тут не живешь, давай мы и твою спальню тоже отремонтируем, ну глупо же полдела делать. Там у тебя ничего особенного — потолок побелить да обои поклеить, комната не кухня, трубы переносить не надо… — принялась уговаривать ее малярша.

Элла подумала и согласилась. В конце концов, ей хорошо живется на Любиной даче. Воздух свежий, тихо, не говорят по телефону всякие гадости, не тормошат без дела. И она отправилась покупать обои, благо в пяти минутах ходьбы от ее дома находилось множество магазинов и магазинчиков, торговавших тысячами видов обоев. Но она твердо знала, чего хочет, и довольно скоро вернулась домой с покупкой.

— Ой, Элла, я совсем забыла, — смущенно призналась Таня, плиточница. — К тебе тут мужчина заходил. Интересовался, где ты.

— Какой мужчина?

— А немолодой такой, в куртке.

Кто бы это мог быть? А впрочем, кто угодно!

— Он что-нибудь передал?

— Ага. Телефон. Просил перезвонить', как приедешь.

— А где телефон-то?

— Таська, где телефон, который тот мужик оставил?

— На холодильнике лежит!

На бумажке было написано: «Дмитрий Михайлович». И номер мобильника. Сердце оборвалось.

Неужели он не знает, что я живу у Махотиных на даче? А если знает, почему не позвонил туда, почему не приехал? Почему сюда явился без звонка?

Хотел устроить сюрприз? Он что, думает, я сижу и жду его и дальше буду ждать? Тоже мне нашел Пенелопу. Одиссей хренов… Скиталец окаянный…

Но позвонить хотелось отчаянно.

— Девушки, а вы этому мужику дачный телефон не давали?

— Нет, ты же не велела!

— И правильно!

Однако звонить отсюда невозможно. У девчонок ушки на макушке, да и вообще… Позвоню вечером с дачи.

Она поехала в, Останкино, отдала Елизавете Петровне толстую пачку новых рецептов и поинтересовалась, как прошла поездка в Довиль.

— Все хорошо, Эллочка, — без всякого энтузиазма ответила Елизавета Петровна.

— Нет, что-то не так, я чувствую! — встревожилась Элла.

— Сейчас нет времени, но скажу в двух словах: он там случайно встретил знакомых…

— А-а… — поняла Элла и вспомнила отрешенно-неприятное выражение лица, которое ей удалось подглядеть в Шереметьеве. Бедная Елизавета Петровна. Вероятно, при встрече со знакомыми у него было такое же лицо. Я так понимаю, что поездка была испорчена. Ох, как жалко ее…

— Элла, не надо сочувствия, ничего, я свое урвала… Там все-таки были часы и минуты.., счастья… да, наверное, можно так сказать… А вы очень посвежели. Совсем другой цвет лица! Вот что значит чистый воздух. Рада за вас. Когда закончите ремонт, я напрошусь к вам в гости, ладно?

— Господи, Елизавета Петровна, буду счастлива.

По дороге от станции к даче она вдруг подумала: так вот к чему был тот дурацкий сон про пчелу, слетевшую с обоев. И прибавила шаг, чтобы скорее позвонить Воронцову. Но у дома стояла машина Любы.

— Элка, у тебя мобильный работает? Я звоню, звоню, а ты не слышишь! Хотела тебя предупредить, что приеду.

— Господи, зачем предупреждать? Это же твоя дача!

— А вдруг ты с кавалером заявилась бы?

— Да какие у меня кавалеры? Кстати, если позволишь, я у тебя тут задержусь, меня уговорили заодно уж и спальню отремонтировать.

— И правильно! Это такой кайф — вернуться в свеженькую, чистенькую квартиру! Живи сколько хочешь! Места много! Да и мне спокойнее, не говоря уж об Алле Сергеевне, она просто счастлива, что ты тут живешь.