Онлайн книга «Графиня де Монсоро»
|
Но Реми не обманывал, и, проверив пульс Монсоро, Шико подумал: «Этот болен по-настоящему и не в силах ничего сделать. Остается господин де Бюсси, посмотрим, на что способен он». Шико поспешил ко дворцу Бюсси и обнаружил, что дворец сияет огнями и весь окутан запахами, которые исторгли бы из груди Горанфло вопли восторга. – Не женится ли, случаем, господин де Бюсси? – спросил Шико у слуги. – Нет, сударь, – ответил тот. – Господин де Бюсси помирился с несколькими придворными сеньорами и отмечает примирение обедом, отличнейшим обедом, уж поверьте мне. «С этой стороны его величеству тоже пока ничего не грозит, – подумал Шико, – разве что Бюсси их отравит, но я считаю его неспособным на такое дело». Шико возвратился в Лувр и в оружейной палате увидел Генриха, который шагал из угла в угол и сыпал проклятиями. Король отправил к Келюсу уже трех гонцов. Но все они, не понимая, почему беспокоится его величество, заглянули по пути в заведение, которое содержал господин де Бираг-сын и где каждый носящий королевскую ливрею всегда мог рассчитывать на полный стакан вина, ломоть ветчины и засахаренные фрукты. Этим способом Бираги сохраняли милость короля. При появлении Шико в дверях оружейной Генрих издал громкое восклицание. – О! Дорогой друг, – сказал он, – ты не знаешь, что с ними? – С кем? С твоими миньонами? – Увы! Да, с моими бедными друзьями. – Должно быть, они в эту минуту лежат пластом, – ответил Шико. – Убиты?! – вскричал Генрих, и глаза его загорелись угрозой. – Да нет. Боюсь, что они смертельно… – Ранены? И, зная это, ты еще смеешься, нехристь! – Погоди, сын мой, смертельно-то смертельно, да не ранены, а пьяны. – Ах, шут… как ты меня напугал! Но почему клевещешь ты на этих достойных людей? – Совсем напротив, я их славлю. – Все зубоскалишь… Послушай, будь серьезным, молю тебя. Ты знаешь, что они вышли вместе с анжуйцами? – Разрази господь! Конечно, знаю. – Ну и чем же это кончилось? – Ну и кончилось это так, как я сказал: они смертельно пьяны или близки к тому. – Но Бюсси, Бюсси? – Бюсси их спаивает, он очень опасный человек. – Шико, ради бога! – Ну так уж и быть: Бюсси угощает их обедом, твоих друзей. Это тебя устраивает, а? – Бюсси угощает их обедом! О! Нет, невозможно. Заклятые враги… – Вот как раз если бы они друзьями были, им незачем было бы напиваться вместе. Послушай-ка, у тебя крепкие ноги? – А что? – Сможешь ты дойти до реки? – Я смогу дойти до края света, только бы увидеть подобное зрелище. – Ладно, дойди всего лишь до дворца Бюсси, и ты увидишь это чудо. – Ты пойдешь со мной? – Благодарю за приглашение, я только что оттуда. – Но, Шико… – О! Нет и нет. Ведь ты понимаешь, раз я уже видел, мне незачем идти туда убеждаться. У меня и так от беготни ноги стали на три дюйма короче – в живот вколотились; коли я опять туда потащусь, у меня колени, чего доброго, под самым брюхом окажутся. Иди, сын мой, иди! Король устремил на шута гневный взгляд. – Нечего сказать, очень мило с твоей стороны, – заметил Шико, – портить себе кровь из-за таких людей. Они смеются, пируют и поносят твои законы. Ответь на все это, как подобает философу: они смеются – будем и мы смеяться; они обедают – прикажем подать нам что-нибудь повкуснее и погорячее; они поносят наши законы – ляжем-ка после обеда спать. Король не мог удержаться от улыбки. – Ты можешь считать себя настоящим мудрецом, – сказал Шико. – Во Франции были волосатые короли, один смелый король, один великий король, были короли ленивые; я уверен, что тебя нарекут Генрихом Терпеливым… Ах! Сын мой, терпение такая прекрасная добродетель… за неимением других! – Меня предали! – сказал король. – Предали! Эти люди не имеют понятия о том, как должны поступать настоящие дворяне. – Вот оно что? Ты тревожишься о своих друзьях, – воскликнул Шико, подталкивая короля к залу, где им уже накрыли на стол, – ты их оплакиваешь, словно мертвых, а когда тебе говорят, что они не умерли, все равно продолжаешь плакать и жаловаться… Вечно ты ноешь, Генрих. – Вы меня раздражаете, господин Шико. – Послушай, неужели ты предпочел бы, чтобы каждый из них получил по семь-восемь хороших ударов рапирой в живот? Будь же последовательным! – Я предпочел бы иметь друзей, на которых можно положиться, – сказал Генрих мрачно. – О! Клянусь святым чревом! – ответил Шико. – Полагайся на меня, я здесь, сын мой, но только корми меня. Я хочу фазана и… трюфелей, – добавил он, протягивая свою тарелку. Генрих и его единственный друг улеглись спать рано. Король вздыхал, потому что сердце его было опустошено. Шико пыхтел, потому что желудок его был переполнен. Назавтра к малому утреннему туалету короля явились господа де Келюс, де Шомберг, де Можирон и д’Эпернон. Лакей, как обычно, впустил их в опочивальню Генриха. Шико еще спал, король всю ночь не сомкнул глаз. Взбешенный, он вскочил с постели и, срывая с себя благоухающие повязки, которыми были покрыты его лицо и руки, закричал: – Вон отсюда! Вон! Пораженный лакей пояснил молодым людям, что король отпускает их. Они переглянулись, пораженные не менее его. – Но, государь, – пролепетал Келюс, – мы хотели сказать вашему величеству… – Что вы уже протрезвели, – завопил Генрих, – не так ли? Шико открыл один глаз. – Простите, государь, – с достоинством возразил Келюс, – ваше величество ошибаетесь… – С чего бы это? Я же не пил анжуйского вина! – А! Понятно, понятно!.. – сказал Келюс с улыбкой. – Хорошо. В таком случае… – Что в таком случае? – Соблаговолите остаться с нами наедине, ваше величество, и мы объяснимся. – Ненавижу пьяниц и изменников! – Государь! – вскричали хором трое остальных. – Терпение, господа, – остановил их Келюс. – Его величество плохо выспался, ему снились скверные сны. Одно слово, и настроение нашего высокочтимого государя исправится. Эта дерзкая попытка подданного оправдать своего короля произвела впечатление на Генриха. Он понял: если у человека хватает смелости произнести подобные слова, значит, он не мог совершить ничего бесчестного. |