Онлайн книга «Графиня де Монсоро»
|
– И вы последовали за ней без возражений, не требуя никаких гарантий? – Мне часто приходилось читать в книгах о подобных историях, и я заметил, что для врача они всегда кончаются чем-нибудь приятным. Итак, я последовал за незнакомкой, как я уже имел честь вам доложить; меня вели по твердой земле, к ночи подмерзло, и я насчитал четыреста, четыреста пятьдесят, пятьсот и, наконец, пятьсот два шага. – Хорошо, – сказал Бюсси, – это было умно с вашей стороны. И вот теперь мы, по-вашему, должны быть у той двери? – Во всяком случае, где-то поблизости от нее, потому что на сей раз я насчитал четыреста девяносто девять шагов. Конечно, хитрая девчонка могла повести меня окольным путем, – по-моему, она была способна выкинуть со мной подобную штуку. – Да, допустим, она позаботилась о такой предосторожности, тем не менее, будь она даже хитра, как сам дьявол, наверное, она все же сболтнула вам что-нибудь, назвала какое-то имя? – Никакого. – Может быть, вы сами что-нибудь приметили? – Только то, что можно приметить пальцами, приученными в иных случаях заменять глаза, то есть – дверь, обитую гвоздями, прихожую за дверью, в конце прихожей – лестницу. – Слева? – Вот именно. Я даже сосчитал ступеньки. – Сколько их было? – Двенадцать. – И потом сразу вход? – Думаю, что сначала коридор: открывали три двери. – Хорошо. – А потом я услышал голос. Ах, на сей раз это был голос госпожи, такой нежный и мелодичный. – Да, да. Это был ее голос. – Конечно, ее. – Ее, ее, клянусь вам. – Вот уже кое-что, в чем вы можете поклясться. Дальше меня втолкнули в комнату, где лежали вы, и разрешили снять повязку. – Все так. – И тогда я вас увидел. – Где я был? – Вы лежали на постели. – На постели с занавесками из белого шелка в золотых цветах? – Да. – А стены комнаты были покрыты гобеленами? – Правильно. – А на потолке написаны фигуры? – Точно так, а в простенке между окнами… – Портрет? – Вот именно. – Женщины в возрасте от восемнадцати до двадцати лет? – Да. – Блондинки? – Да, несомненно. – Прекрасной, как ангел? – Еще прекрасней! – Браво! Ну и что вы сделали? – Я вас перевязал. – И отлично перевязали, даю слово! – Старался, как мог. – Превосходно перевязали, просто превосходно, милостивый государь, сегодня утром рана почти закрылась и стала розовой. – Это благодаря бальзаму, который я составил; на мой взгляд, он отлично действует, ибо, не зная, на ком мне его испробовать, я не раз протыкал себе кожу в самых различных местах тела, и – честное слово! – через два-три дня дырки уже затягивались. – Любезный господин Реми, – воскликнул Бюсси, – вы замечательный человек, я полон всяческого расположения к вам… Но дальше, что было дальше? Рассказывайте. – Дальше вы снова потеряли сознание. Голос спросил меня, как вы себя чувствуете. – Откуда он спрашивал? – Из соседней комнаты. – Значит, самой дамы вы не видели? – Нет, не видел. – Что вы ей ответили? – Что рана не опасна и через двадцать четыре часа затянется. – И она была довольна? – Ужасно. Она воскликнула: «Боже мой, какое счастье!» – Она сказала: «Какое счастье!»? Милый господин Реми, я вас озолочу. Ну дальше, дальше. – Вот и все, никакого дальше. Вы были перевязаны, а мне уже ничего не оставалось там делать. Голос сказал мне: «Господин Реми…» – Голос знал ваше имя? – Конечно, все из-за того несчастного, которого проткнули ножом. Помните, я вам говорил? – Верно, верно; итак, голос сказал: «Господин Реми…» – «Будьте до конца человеком чести, не подвергайте опасности бедную женщину, поддавшуюся чувству сострадания; завяжите себе глаза, позвольте отвести вас домой и не пытайтесь подглядывать по дороге». – Вы обещали? – Я дал слово. – И вы сдержали его? – Как видите, – простодушно ответил молодой человек, – иначе я не искал бы дверь. – Ладно, – сказал Бюсси, – это великолепная черта характера, показывающая, что вы галантный кавалер, и хотя внутри у меня все кипит от злости, я не могу не сказать: вот моя рука, господин Реми. И восхищенный Бюсси протянул руку молодому лекарю. – Сударь! – воскликнул пораженный Реми. – Примите, примите ее, вы достойны быть дворянином. – Сударь, – сказал Реми, – я вечно буду гордиться тем, что имел честь пожать руку отважному Бюсси д’Амбуазу. А пока что совесть моя неспокойна. – Это почему же? – В кошельке оказалось десять пистолей. – Ну и что? – Это слишком много для лекаря, которому больные платят за визит пять су, а то и совсем ничего не платят, и я разыскивал дом… – Чтобы вернуть кошелек? – Вот именно. – Любезный господин Реми, вы чересчур щепетильны, клянусь вам; эти деньги вы честно заработали, они ваши по праву. – Вы думаете? – с явным облегчением спросил Реми. – Я отвечаю за свои слова, но дело в том, что расплачиваться с вами следовало вовсе не этой даме, ведь я ее не знаю, и она меня тоже. – Вот еще одна причина вернуть деньги. Сами видите. – Я хотел вам сказать только, что и я тоже, и я ваш должник. – Вы мой должник? – Да, и я расквитаюсь с вами. Чем вы занимаетесь в Париже? Давайте рассказывайте. Поверьте мне ваши тайны, любезный господин Реми. – Чем я занимаюсь в Париже? Да, в сущности, ничем, господин граф, но я мог бы кое-чем подзаняться, имей я пациентов. – Ну что же, вам очень повезло; для начала я вам доставлю одного пациента: самого себя. Поверьте, у вас будет большая практика! Не проходит дня, чтобы либо я не продырявил самое прекрасное творение создателя, либо кто другой не подпортил великолепный образчик его искусства в моем лице. Ну как, согласны вы заняться штопанием дыр, которые будут протыкать в моей шкуре, или тех, которые я сам проткну в чьей-нибудь оболочке? |