Онлайн книга «Две Дианы»
|
Но вскоре живительный воздух родного края, душевная теплота родных и близких и в особенности нежная забота Бертранды начисто разогнали морщины на лбу Мартена, и на губах его заиграла веселая улыбка. Однажды теплым вечером, после радостного и спокойного дня, он отдыхал в виноградной беседке и не заметил всадника, который неторопливо подъехал к дому, спешился и направился к бывшему оруженосцу. С минуту он взирал с улыбкой на блаженствовавшего Мартена, потом подошел ближе и молча похлопал его по плечу. Тот живо обернулся и тут же вскочил, прикоснувшись к своей шапке: – Вот оно что! Это вы, ваша светлость! Простите, но я не заметил вас. – Не извиняйся, Мартен, – улыбнулся Габриэль (это был он), – я заглянул к тебе вовсе не для того, чтобы нарушить твой покой, а чтобы в нем удостовериться. – Тогда, ваша светлость, взгляните на меня – и тут же все поймете. – Что я и сделал, – грустно рассмеялся Габриэль. – Так, значит, ты счастлив? – О, ваша светлость, ну чисто птица в воздухе или рыба в воде! – Вот и хорошо, что ты обрел наконец долгожданный покой и достаток. – Что верно, то верно… потому-то я так и доволен. После долгих скитаний, бесконечных войн и всяческих лишений я, пожалуй, имею право пожить денек-другой в свое удовольствие. Что же касается достатка, то, вернувшись домой, я вдруг заделался чуть ли не богачом. Но деньги-то это не мои, и мне противно к ним прикасаться. Их принес в дом Арно дю Тиль, и я хочу возвратить их по принадлежности. Большую часть – иначе говоря, стоимость вашего выкупа – я верну вам, ваша светлость. Остальные деньги, украл ли их Арно или приобрел, теперь уже все равно – после оплаты судебных издержек пойдут в пользу бедняков нашего края. – Но тогда тебе почти ничего не останется… – Нет уж, извините, – запротестовал Мартен, – когда служишь столько времени такому щедрому хозяину, как ваша милость, то непременно кое-что накопишь. Я привез с собой из Парижа довольно тугой кошелек. Да и Бертранда не из бедных. Одним словом, мы на бобах не останемся… – Но надеюсь, Мартен, ты не откажешься получить от меня то, чего не взял бы от Арно. Я прошу тебя, верный мой слуга, оставь себе в награду десять тысяч экю. – Как, ваша светлость? – вскричал пораженный Мартен. – Такой огромный подарок! – Полно, – возразил Габриэль. – Ведь не думаешь же ты, что я хочу оплатить твою верность! Нет, я и без того твой должник на всю жизнь. А теперь хватит об этом… Лучше скажи мне, как относятся к тебе прежние друзья. Я ведь заглянул к тебе, чтобы убедиться в твоем полном благополучии. Так как же твои друзья? – Что ж, монсеньор, многие из них умерли, но кто уцелел, любят меня не меньше, чем в прежние времена. Кое-кто из них даже поссорился с тем самым Мартеном из-за его вечной грубости. Посмотрели бы вы теперь, как они довольны! – Верю тебе, Мартен, верю, – кивнул головой Габриэль. – Но почему ты ничего не говоришь мне о своей жене? Мартен с некоторым замешательством почесал за ухом. – Хм!.. Моя жена… – Ну да, твоя жена… – с беспокойством отозвался Габриэль. – Неужели Бертранда по-прежнему тебя угнетает? Неужели у нее не смягчился характер? – Да нет же, монсеньор, – возразил Мартен, – нет, она меня просто на руках носит. Ни тебе капризов, ни придирок! Ей-богу! От такой благодати я просто не могу прийти в себя. Не успею я позвать, а она уже бежит… Удивительно! – Ну и в добрый час! А то ты меня чуть не напугал. – Если уж говорить начистоту, – смутился Мартен, – так меня все-таки берет какое-то сомнение… Можно с вами, монсеньор, говорить совершенно откровенно? – Разумеется. Мартен-Герр осторожно огляделся и, убедившись, что вокруг ни единой души, тихо заговорил: – Так вот… я не то что прощаю Арно дю Тиля, а просто благословляю его. Какую услугу он мне оказал: из тигрицы сделал овечку, из ведьмы – ангела! Я пользуюсь последствиями его грубости… Конечно, Арно дю Тиль доставил мне много бед и огорчений, но разве все эти горести не окупились, коли он невольно доставил мне такое счастье на старости лет? Тут Габриэль не удержался от улыбки: – Пожалуй, ты прав. Мартен весело продолжал: – Вот я и благословляю его втайне… и все потому, что пожинаю посеянные им плоды. Значит, зло Арно дю Тиля принесло мне только пользу. Мне есть за что благодарить чудесного Арно, и я его благодарю! – Признательное у тебя сердце, – усмехнулся Габриэль. – Но повтори мне еще раз, что ты счастлив. – Повторяю, ваша милость: счастлив так, как еще в жизни никогда не бывал! – Это я и хотел знать. Теперь я могу уехать со спокойной душой. – Как, – вскричал Мартен, – уехать? Неужели вы собираетесь нас покинуть? – Да, Мартен. Больше ничто меня здесь не удерживает. – Хорошо. А когда же вы собираетесь? – Сегодня вечером. Мартен заволновался. – Что же вы меня не предупредили? Ну ничего, мне недолго собраться! Он вскочил и быстро заковылял к дому. – Бертранда, Бертранда! – крикнул он. – Зачем ты зовешь жену, Мартен? – спросил Габриэль. – Пусть она соберет меня в дорогу. – Совершенно напрасно, Мартен, ты со мной не поедешь. – Как так? Вы не возьмете меня с собой? – Нет, я еду один. – И больше не вернетесь? – Вернусь, но не скоро. – Ну и дела… Ведь слуга всегда следует за хозяином, оруженосец – за рыцарем, а вы не берете меня с собой! – У меня на это есть веские причины, Мартен. – Какие же, если не секрет? – Во-первых, было бы слишком жестоко оторвать тебя от счастья, которое ты так поздно вкусил. – Это не в счет, монсеньор, ибо мой первый долг – служить вам до последнего дыхания. – Так-то оно так, но совесть не позволяет мне воспользоваться твоим усердием. А во-вторых, в результате печального случая в Кале ты уже не в силах служить так же ловко, как прежде. – Верно, ваша светлость, теперь сражаться рядом с вами мне уже не придется… И все-таки найдется немало таких поручений, которые калека сможет выполнить почище здорового. – Я это знаю, Мартен! И, возможно, я пошел бы на это, если бы не третья причина… Я открою тебе ее лишь при условии, что ты не будешь вникать в подробности и сам не захочешь следовать за мной. |