
Онлайн книга «Две Дианы»
– Тройное пари, – ответил господин де Бутьер, – и я выиграл свой заклад, дорогой граф, раз мы вас застали дома. – Ну, а я выиграл пари еще раньше, – сказал господин де Ланже. – Я же выиграю его сейчас, вот увидите, – бросил граф де Сансэр. – О чем же вы спорили, господа? – спросил граф Монтгомери. – Ланже утверждал в споре с Ангиеном, – ответил господин де Бутьер, – что дофина сегодня вечером в Лувре не будет. Мы пошли туда и точно установили, что Ангиен проиграл пари. – Что до Бутьера, – сообщил граф де Сансэр, – то он утверждал в споре с господином Монжаном, что вы, милый граф, будете сегодня дома, и вы видите – он выиграл пари. – А ты тоже выиграл, Сансэр, я ручаюсь, – объявил, в свою очередь, господин де Ланже, – потому что, в сущности, все три пари сводятся к одному, и мы бы проиграли или выиграли их вместе. Сансэр выиграл сто пистолей у д’Оссэна, – объяснил он графу Монтгомери, – так как утверждал, что госпожа де Пуатье будет сегодня вечером нездорова. Отец ваш страшно побледнел, Габриэль. – Вы действительно выиграли, господин де Сансэр, – взволнованно проговорил он. – Вдова великого сенешаля только что дала мне знать, что сегодня никого не принимает из-за внезапного недомогания. – Ну вот! – воскликнул граф де Сансэр. – Говорил же я вам! Господа, вы подтвердите д’Оссэну, что он мне должен сто пистолей. И все они расхохотались как полоумные. Но граф Монтгомери остался хмур. – А теперь, добрые мои друзья, – горестно усмехнулся он, – не согласитесь ли вы объяснить мне эту загадку? – С превеликим удовольствием, – ответил господин де Бутьер, – но удалите этих слуг. Мы, Перро и я, были уже у двери, когда монсеньор сделал нам знак остаться. – Это преданные друзья, – сказал он молодым господам, – и мне нечего стыдиться и нечего скрывать от них. – Пусть будет так, – согласился господин де Ланже. – Это несколько отдает провинцией, но дело, граф, касается в большей мере вас, чем нас. Ибо я уверен, что им уже известен этот секрет – ведь в городе только о нем и толкуют, – а вы, как водится, узнаете о нем последний. – Да говорите же! – крикнул господин де Монтгомери. – Мой милый граф, – продолжал господин де Ланже, – мы все расскажем вам, ибо больно видеть вас обманутым. Но расскажем мы при условии, что вы примете весть по-философски, то есть весело. Ведь все это не стоит вашего гнева, уверяю вас, тем более что гнев этот в данном случае совершенно бессилен. – Посмотрим, говорите, – ответил сухо монсеньор. – Дорогой граф, – сказал тогда господин де Бутьер, самый молодой и самый безрассудный из трех, – вы знаете мифологию. Вам известна, конечно, история Эндимиона. [31] Но сколько лет, по-вашему, было Эндимиону ко времени его романа с Дианой Фебеей? Если вы полагаете, что ему было около сорока, то вы ошибаетесь: ему не было и двадцати, борода у него еще только пробивалась. Вот почему сегодня вечером Эндимиона нет в Лувре, богиня Луны закатилась и стала незримой, вероятно из-за дождя, а вы находитесь дома, монсеньор де Монтгомери, из чего следует, что мы выиграли все три пари. Да здравствует веселье! – Доказательства? – холодно спросил граф. – Доказательства? – повторил господин де Ланже. – Но вы можете пойти за ними сами. Ведь вы живете в двух шагах от богини Луны. – Это верно. Спасибо, – сказал граф и встал. Троим гостям пришлось тоже встать. Строгий и мрачный вид господина Монтгомери напугал их. – Вот что, граф, – сказал господин де Сансэр. – Не вздумайте делать глупости, не будьте опрометчивы и помните, что связываться со львенком так же опасно, как и со львом. – Будьте спокойны, – ответил граф. – Но вы ничего не замышляете? – Будет видно. И с этими словами он проводил их до двери, или, вернее, выпроводил за дверь. Вернувшись, он приказал Перро: – Плащ и шпагу! Тот подал их ему. – Вы действительно знали об этом? – спросил граф, пристегивая шпагу. – Да, монсеньор, – потупился Перро. – Отчего же вы молчали? – Монсеньор… – пролепетал Перро. – Понимаю. Вы не друзья, вы только добрые слуги, – дружески похлопал по плечу Перро граф. Был он очень бледен, но говорил с каким-то торжественным спокойствием. Он еще спросил Перро: – Давно ли ходят эти слухи? – Монсеньор, – ответил Перро, – вы обручились с госпожой Дианой де Пуатье пять месяцев назад, свадьба была назначена на ноябрь. И вот говорят, будто господин дофин полюбил госпожу Диану через месяц после того, как она приняла ваше предложение. Однако слухи об этом ходят не дольше двух последних месяцев, а до меня дошли только две недели назад. Вчера я избил одного из слуг господина Делагарда, посмевшего в моем присутствии шутить на этот счет, и барон Делагард не осмелился меня отчитать! – Шутки прекратятся! Граф произнес это так, что я невольно вздрогнула. Он провел рукой по лбу и сказал мне: – Алоиза, пойди за Габриэлем, я хочу его обнять. Вы спали, монсеньор, крепким детским сном и, когда я разбудила вас, заплакали. Я завернула вас в одеяло и понесла к отцу. Он взял вас на руки, долго смотрел на вас, затем поцеловал ваши полусонные глазки. И в это время его слеза покатилась по румяному вашему личику, первая слеза, которую пролил в моем присутствии этот сильный и мужественный человек. Передав мне вас, он сказал: – Я вверяю тебе мое дитя, Алоиза. Это были его последние слова, обращенные ко мне. Перро сказал ему: – Я провожу вас, монсеньор. – Нет, Перро, – ответил господин де Монтгомери, – я должен быть один. Останься. – Но, монсеньор, позвольте… – Я так хочу. Противоречить ему было невозможно, и Перро умолк. Граф пожал нам руки: – Прощайте, мои дорогие друзья… Нет, не прощайте, а до свидания. И он ушел спокойным, твердым шагом, точно собирался вернуться через четверть часа. Перро не сказал ничего, но, едва граф вышел, он взял свою шпагу и плащ. Мы не обмолвились ни единым словом, и я не пыталась его удержать: он исполнял свой долг. Он раскрыл мне объятия. Я, рыдая, бросилась к нему. Нежно поцеловав меня, он выбежал вслед за графом. Все это длилось не больше минуты. |