Онлайн книга «Олигарх с Большой Медведицы»
|
Белоключевский вылез, обошел джип и увидел сугроб. – А мне нельзя было сказать, чтобы я отъехал? – Зачем? – пропыхтела Лиза, пробираясь между грязным боком джипа и кучами грязного снега по узкой ледовой дорожке. Задача у нее была почти невыполнимая – с одной стороны, не упасть, а с другой – еще и не испачкать куртку. Впрочем, было бы отлично, если бы куртку удалось сохранить чистой со всех сторон. – Я вполне нормально вышла… – Вижу, – пробормотал Белоключевский себе под нос. И, кажется, добавил еще что-то дополнительное про феминисток. Как он спросил?.. Вы поедаете мужчин или просто превращаете их в свиней? – Ты случайно не училась в американских учебных заведениях? – Почему? – Потому что там особое внимание уделяют тому, как следует избегать сексуальных домогательств на работе, в транспорте и других общественных местах. – При чем здесь… домогательства? – Ну, только в американских учебных заведениях можно вооружиться такой мудростью. – Какой мудростью, Дима?! – Ну, например, что передвинуть машину так, чтобы было удобнее выйти, – суть признание слабости и поражение в правах. – Что ты несешь? – спросила Лиза, подумав. Он и сам толком не знал. Понимал только, что почему-то его сильно раздражает ее показное, как ему казалось, стремление к самостоятельности. Закуривала она сама, дверь себе открывала сама, виски наливала сама – и все решения тоже принимала сама. Белоключевский как будто чувствовал в этом угрозу, и это его раздражало. Гуськом, друг за другом, контролируя каждое движение на мокром льду, они проследовали мимо будки с охранником прямо за шлагбаум. Охранник проводил их неприветливым взором. – Дим, ты так и не сказал мне, зачем нам машина Вадика. – Разве?.. – Ну зачем?! – А где она? Лиза поискала глазами. – Что? – спросил Белоключевский. – Нет? Или у них подземный гараж? – Нет здесь подземных гаражей. – Лиза говорила и оглядывалась по сторонам. – Когда стали строить дом, хотели и гаражи заложить, а потом оказалось, что он на плывуне стоит, и гаражи отменили! Дунька так переживала! И сейчас переживает, ей кажется, что дом качается, знаешь, иногда она даже среди ночи звонит!.. – А может, он и вправду качается? – предположил Белоключевский, и Лиза быстро на него посмотрела. – Ну? Где машина? – А шут ее знает! – Нет машины? – За домом, по-моему, есть еще одна стояночка, маленькая, – проговорила Лиза и ринулась мимо него бежать – за дом, на маленькую стояночку. Нога у нее поехала, и Белоключевский корректно поддержал ее под локоть – локоть она немедленно выдернула и дальше побежала самостоятельно и не слишком элегантно, все-таки скользко было, бежать неловко. «Что мне с ней делать, всемилостивые апостолы Петр и Павел?..» – Вот она, Дима! Грязная такая, в середине. Видишь? Белоключевский сказал, что видит. – А как ты будешь ее смотреть? Она же наверняка на сигнализации! – Я не собираюсь ее вскрывать. – А что мы будем делать, если она все-таки заорет?! – Заорет, значит, нас заберут в милицию. Ты скажешь, что это машина твоей сестры, и нас отпустят. – Это машина не моей сестры, а ее мужа! Бывшего. То есть настоящего, но… Белоключевский не слушал. Он перебрался через лужу, отстранил Лизу, присел и посмотрел под днище. Ничего не было видно. Из облаков, нависших над мрачным зимним азиатским городом, который почему-то все жаждал славы европейской столицы, неожиданно и сильно повалил снег. Стало почти темно, и очень захотелось под крышу, в сухое и привычное тепло. – Лиза, у меня в «бардачке» фонарик. – Он поднялся, покопался в переднем кармане и выудил связку автомобильных ключей на массивном брелке. – Нажмешь на эту кнопку, откроешь дверь и возьмешь фонарик. Давай! Лиза взяла ключи и посмотрела высокомерно. – Я знаю, как открываются машины, Дима. Ты мог бы и не объяснять. Она еще постояла рядом, а потом спросила с любопытством: – Дим, а зачем нам фонарик? – Лиза! – Иду, – быстро сказала она. – Уже иду. Белоключевский проводил ее взглядом, присел и опять заглянул под днище. Снег летел, волосы стали мокрыми, и Белоключевский чувствовал, как холодная капля проползла за воротник. Он задрал голову и посмотрел в лохматое близкое небо. Скоро Новый год. Ему всегда было решительно наплевать на Новый год, все праздники проходили у него одинаково – он улетал в какое-нибудь «теплое место» и там, лежа под солнышком, продолжал читать свои бумаги, а рядом лежала красавица и потягивала свой «Май-Тай», как в первоклассном кино. Пока он был женат, красавица рядом оставалась постоянной – ему некогда было изменять, и он не изменял, считал, что глупо тратить время на каких-то чужих красавиц, когда есть своя под боком! Скоро Новый год. Если они доживут до Нового года, он расчистит в гостиной место, постелет другой ковер – притащит со второго этажа, там, кстати, он гораздо меньше истоптан, – и поставит елку. Можно принести ее из лесу. При повороте на Ро-щино есть развилка. Если поехать по ней не направо, к поселку, а налево, приедешь в лесничество. С самого Диминого детства там всем заправлял лесник с неизвестным именем. Его все звали по отчеству – Кузьмич. Кузьмич холил, лелеял и берег лес, зимой пугал в чащобе незадачливых охотников, весной объезжал угодья на буланом коньке. И конь, и карабин, и барашковый полушубок, накрест перетянутый ремнями, казались маленькому Белоключевскому очень романтичными, и он некоторое время даже мечтал стать лесником. Бабушка отговорила. Бабушка была академиком. В их семье было два академика – бабушка и дед. Количеством академиков их академическая семья отличалась от всех остальных академических семей. – Дима, – сказала бабушка, затягиваясь «Винстоном», когда он поведал ей о своих карьерных лес-нических планах, – я тебя умоляю!.. Она всегда разговаривала с ним именно так – ироническим тоном. Пятнадцатилетний Белоключевский – бунтарь, фрондер, свободолюбивая личность! – немедленно оскорбился: – А чем лесники хуже академиков?! Бабушка пожала плечами. |