Книга Сальтеадор, страница 12 – Александр Дюма

— Если речь идет о выкупе, то вы, сеньоры, получите поистине царскую плату — назовите цифру, и вас не обманут.

— Клянемся святым Яковом, мы на это и рассчитываем, красотка Вот поэтому и хотим, чтобы достойный сеньор — ваш папаша — немного поуспокоился… Дело есть дело, черт возьми, его можно решить в споре, а драка только все испортит. Сами видите, ваш отец только мешает нам .

Тем временем дон Иниго решил защищаться по-иному: по-прежнему орудуя сломанной шпагой, которую бандитам так и не удалось вырвать из его руки, сжимавшей оружие, как в тисках, он ранил одного из разбойников — Клянусь телом Христовым, — завопил бандит, который приставил нож к горлу дона Иниго, — еще одна попытка, и тебе, благородный сеньор, придется договариваться о выкупе с господом богом, а не с нами.

— Отец! — закричала девушка в отчаянии и сделала шаг вперед.

— Да, лучше послушайтесь красотку, — рявкнул один из разбойников. — Ее слова — золото, а уста подобны устам той сказочной принцессы, которая, вымолвив слово, дарит вам жемчужины или алмазы. Угомонитесь же, достопочтенный сеньор, обещайте, что не попытаетесь бежать и вручите такую записку нашему достойному другу — хозяину харчевни, с которой он может отправиться без боязни в Малагу. А там ваш управитель выдаст ему две-три тысячи крон — сколько вам будет угодно; мы не назначаем цифру выкупа таким путешественникам, как вы. Когда же трактирщик вернется сюда, на постоялый двор, мы отпустим вас на свободу. Ну а если не вернется, вы будете в ответе — зуб за зуб, око за око, жизнь за жизнь!

— Отец мой, отец, послушайтесь этих людей, — настаивала дочь, — не подвергайте опасности свою драгоценную жизнь из-за каких-то мешков с деньгами.

— Вот, слышите, сеньор князь? Ведь только князь или вице-король, или сам король, даже император, может говорить с такой легкостью и простотой о земных благах, как говорит эта красотка. Верно она сказала — Ну так что же вы собираетесь с нами делать? — спросил старик; он в первый раз снизошел до разговора с бандитами, до сих пор он довольствовался тем, что осыпал их бранью и ударами. — Итак, что же вы будете с нами делать в этом разбойничьем притоне, когда отправите вашего достойного сообщника, хозяина постоялого двора, с письмом к моему управителю'' — Ого, что он говорит: разбойничий притон! Вы только послушайте, сеньор Калавасас, только послушайте, как оскорбляют харчевню «У мавританского короля»! Притон!

Поди-ка сюда и докажи, как заблуждается достойный идальго.

— Что мы с тобой будем делать? — вмешался другой грабитель, не давая времени дону Калавасасу защитить честь харчевни — Что будем делать? Да проще простого! Посту пим так: дашь нам честное слово дворянина, что не попытаешься бежать.

— Дворянин не дает честного слова разбойникам.

— Отец, дворянин дает честное слово господу богу! — произнесла донья Флора.

— Запомни раз и навсегда, что говорит тебе красотка, ибо мудрость господня глаголет ее устами.

— Хорошо, предположим, я даю слово, что же вы намерены делать дальше?

— Прежде всего мы не будем спускать с тебя глаз.

— Как? — воскликнул дон Иниго. — Я дам честное слово, а вы не позволите мне продолжать путь?

— Э, нет, — возразил разбойник, — не в те времена мы живем, когда ростовщики Бургоса одолжили Сиду тысячу золотых, взяв в залог ларь, наполненный песком. Мы не поступим так, как поступили эти почтенные люди, — другими словами, они отсчитали тысячу золотых, не заглянув в ларь, а мы сначала заглянем.

— Ну и негодяи, — сквозь зубы процедил дон Иниго.

— Отец, — молила донья Флора, стараясь успокоить старика, — заклинаю вас именем неба!

— Ну хорошо, не будете спускать с меня глаз, а дальше?

— Привяжем тебя цепью к железному кольцу.

С этими словами разбойник указал на кольцо, вделанное в стену, словно подтверждая, что такие случаи уже бывали.

— Меня на цепь, как невольника-мавра! — вскипел старик.

При этой угрозе вся его гордость возмутилась, он попытался вскочить — рывок был так силен и стремителен, что старик шага на три отбросил разбойника, который упирался коленом в его грудь, и сам встал на одно колено.

Так скала отталкивает волну, но волна через миг снова налетает на нее, — нечто подобное случилось и сейчас: пятеро-шестеро разбойников кинулись на дона Иниго и сломали бы ему руку, если б он не отступил; они вырвали у него эфес шпаги с обломком лезвия, и тут же на него ринулся разбойник, униженный тем, что его отбросил какой-то старик, он клялся, угрожая ножом, что наступил последний час пленника.

Донья Флора, увидев, как блеснула сталь, с горестным криком метнулась к отцу.

Но один из разбойников схватил ее, а другой толкнул приятеля, занесшего нож.

— Висенте, Висенте, — закричал он, сжав его руку, хотя нож мог поразить и его, — что ты затеял, черт тебя возьми?

— Я убью этого бесноватого!

— Нет.

— Клянусь святым Яковом, мы еще посмотрим…

— Не убьешь. Послушай, ты что же, хочешь продырявить мешок — ведь из него вывалится весь выкуп. Эх, Висенте, у тебя мерзкий нрав, я всегда это твердил. Дай-ка мне побеседовать с достойным сеньором — увидишь, я-то его уговорю.

Разбойник, которого сообщники называли Висенте, разумеется, понял, как справедливы эти слова, и отступил с ворчанием.

Отступил не значит, что он вышел из комнаты, нет, он сделал два-три шага назад, как раненый ягуар, готовый прыгнуть на добычу.

Грабитель, решивший стать посредником, занял его место и обратился к дону Иниго с такими словами:

— Сеньор кавалер, будьте же благоразумны! Вас не привяжут к железному кольцу, а поместят в погреб, где хранятся самые тонкие вина. Дверь туда так же крепка, как дверь в темницах Гранады, около нее поставят стражу.

— Негодяи! Так обходиться с человеком моего сана…

— Отец, ведь я буду с вами, я не покину вас, — воскликнула донья Флора. — А два-три дня промчатся быстро.

— Ну уж нет, красотка, этого мы вам обещать не можем, — сказал один из разбойников.

— Как? Не можете мне обещать…

— Что вы останетесь со своим отцом.

— Боже мой, что же со мной будет? — ужаснулась девушка.

— С вами? — повторил посредник. — Мы-то не такие важные господа, поэтому девица вашего возраста, да еще из благородных, — добыча нашего атамана.

— Боже мой, — в отчаянии прошептала девушка, а ее отец закричал от ярости.

— Да вы не бойтесь, — продолжал, посмеиваясь, разбойник, — атаман у нас молод, атаман у нас красавец и, говорят, из дворян. Значит, в случае чего утешьтесь, достойный сеньор, даже если вы знатны, как сам король: неравный брак ей не грозит.

Только сейчас донья Флора поняла весь ужас своего положения, поняла, что ей уготовано судьбой, и, вскрикнув, с быстротой молнии выхватила из-за корсажа небольшой кинжал, острый как игла, — лезвие блеснуло у ее груди.