Онлайн книга «Двадцать лет спустя»
– Дело в настоящем. – Да, но настоящее не будущее; да и в настоящем он не имеет на своей стороне ни парламента, ни народа, то есть – денег; ни дворянства, ни знати, то есть – шпаги. Д’Артаньян почесал за ухом. Он должен был сознаться, что это не только глубокая, но и верная мысль. – Вот видите, дружище, я еще не потерял своей обычной проницательности. Может быть, я напрасно говорю с вами так откровенно: мне кажется, вы склоняетесь на сторону Мазарини. – Я? – вскричал д’Артаньян. – Ничуть! – Вы говорили о поручении. – Разве я говорил о поручении? В таком случае я плохо выразился. Нет, я всегда думал то же, что вы. Дела запутались; не бросить ли нам перо по ветру и не пойти ли в ту сторону, куда ветер понесет его? Вернемся к прежней жизни приключений. Нас было четыре смелых рыцаря, четыре связанных дружбой сердца, соединим снова не сердца, – потому что сердца наши всегда оставались неразлучными, – но нашу судьбу и мужество. Представляется случай приобрести нечто получше алмаза. – Вы правы, д’Артаньян, совершенно правы, – ответил Арамис, – и доказательство я вижу в том, что у меня самого была та же мысль. Только мне она была подсказана другими, так как я не обладаю вашим живым и неистощимым воображением: в наше время все нуждаются в посредниках. Мне было сделано предложение: кое-что из наших былых подвигов стало известно, и затем, скажу вам откровенно, я проболтался коадъютору. – Господину де Гонди, врагу кардинала? – вскричал д’Артаньян. – Нет, другу короля, – ответил Арамис, – другу короля, понимаете? Так вот, требуется послужить королю, а это – долг каждого дворянина. – Но ведь король заодно с Мазарини, мой дорогой. – На деле – так, но против воли; поступками, но не сердцем. В этом и состоит западня, которую враги короля готовят бедному ребенку. – Вот как! Но вы предлагаете мне просто-напросто междоусобную войну, милый Арамис! – Войну за короля. – Но король встанет во главе той армии, где будет Мазарини. – А сердце его останется в армии, которой будет командовать господин де Бофор. – Господин де Бофор! Он в Венсенском замке. – Разве я сказал – Бофор? Ну, не Бофор, так кто-нибудь другой; не Бофор, так принц Конде. – Но принц уезжает в действующую армию, и он всецело предан кардиналу. – Гм-гм! – ответил Арамис. – У них сейчас как раз какие-то нелады. Но даже если и не принц, то хотя бы господин де Гонди… – Господин де Гонди не сегодня-завтра будет кардиналом; для него испрашивают кардинальскую шапку. – Разве не бывало воинственных кардиналов? – сказал Арамис. – Поглядите на стены: вокруг вас четыре кардинала, которые во главе армии были не хуже господ Гебриана и Гассиона. – Хорош будет горбатый полководец! – Горб скроют латы. К тому же вспомните, Александр хромал, а Ганнибал был одноглазым. – Вы думаете, эта партия доставит вам большие выгоды? – спросил д’Артаньян. – Она мне доставит покровительство могущественных людей. – И проскрипции правительства? – Парламент и мятежи помогут их отменить. – Все, что вы говорите, могло бы осуществиться, если б удалось разлучить короля с его матерью. – Этого, может быть, добьются. – Никогда! – вскричал д’Артаньян с убеждением. – Вы сами тому свидетель, Арамис, вы, знающий Анну Австрийскую так же хорошо, как я. Думаете вы, что она когда-нибудь способна забыть, что сын ее опора, ее защита, залог ее благополучия, ее счастья, ее жизни? Ей следовало бы перейти вместе с ним на сторону знати и бросить Мазарини, но вы знаете лучше, чем кто-либо другой, что у нее есть серьезные причины не покидать его. – Может быть, вы правы, – задумчиво сказал Арамис. – Я, пожалуй, к ним не примкну… – К ним! А ко мне? – сказал д’Артаньян. – Ни к кому. Я священник; какое мне дело до политики? У меня даже требника никогда в руках не бывает. Довольно с меня моей клиентуры: продувных остроумцев аббатов и хорошеньких женщин. Чем больше путаницы в государственных делах, тем меньше шума из-за моих шалостей; все идет чудесно и без моего вмешательства. Решительно, дорогой друг, я ни во что не стану вмешиваться. – И в самом деле, мой дорогой, – сказал д’Артаньян, – меня начинает заражать ваша философия. Право, не понимаю, какая муха вдруг меня укусила! У меня есть служба, которая меня кое-как кормит. После смерти Тревиля – бедняга стареет! – я могу стать капитаном. Это совсем не плохой маршальский жезл для гасконского дворянина, младшего в роду, и я чувствую, что вообще имею склонность к пище скромной, но ежедневной. Чем гоняться за приключениями, я лучше приму приглашение Портоса, поеду охотиться в его поместье. Вы знаете, у Портоса есть поместье. – Как же! Конечно, знаю. Десять миль лесов, болот и лугов; он владыка гор и долин и тягается с нуайонским епископом за феодальные права. «Отлично, – подумал д’Артаньян, – это-то мне и надо было знать. Портос в Пикардии». – И он носит теперь свою прежнюю фамилию дю Валлон? – спросил он вслух. – Да, и прибавил еще к ней фамилию де Брасье; так называется его земля, которая давала некогда права на баронский титул! – Так что мы увидим Портоса бароном? – Без сомнения. Особенно хороша будет баронесса Портос! Оба приятеля расхохотались. – Итак, – заговорил д’Артаньян, – вы не желаете стать сторонником Мазарини? – А вы сторонником принцев? – Нет. Ну, так не будем ничьими сторонниками и останемся друзьями; не будем ни кардиналистами, ни фрондерами. – Да, – сказал Арамис, – будем мушкетерами. – Хотя бы в сутане. – Особенно в сутане, – воскликнул Арамис, – в том-то и прелесть. – Ну, так прощайте, – сказал, вставая, д’Артаньян. – Я вас не удерживаю, мой дорогой, – сказал Арамис, – потому что мне негде было бы вас положить. А предложить вам ночевать с Планше в сарае было бы неприлично. – К тому же я всего в трех милях от Парижа. Лошади отдохнули, не пройдет и часа, как я буду дома. Д’Артаньян налил себе последний стакан. – За наше доброе старое время! – Да, – подхватил Арамис, – к сожалению, оно прошло… Fugit irreparabile tempus… [9] – Ба! Оно, может быть, еще вернется. На всякий случай, если я вам понадоблюсь, запомните: Тиктонская улица, гостиница «Козочка». – А я – здесь, в иезуитском монастыре. С шеста утра до восьми вечера – в двери, с восьми вечера до шести утра – через окно. |