Онлайн книга «Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Часть 3»
|
– Я должен сказать правду. Мне говорили, что господин де Гиш постоянно находится в обществе принцессы, вот и все; повторяю, самое невинное и совершенно позволительное развлечение. Не будьте несправедливы, ваше высочество, не впадайте в крайность, не преувеличивайте. Вас это не касается. – Как! Меня не касаются слухи о постоянных посещениях моей жены Гишем?.. – Нет, ваше высочество, нет. И то, что я говорю вам, я сказал бы самому де Гишу – до такой степени считаю невинными его ухаживания за принцессой… я сказал бы это ей самой. Однако вы понимаете, чего я боюсь? Я боюсь прослыть ревнивцем по обязанности, в силу вашей благосклонности ко мне, в то время как я ревнивец из дружбы к вам. Я знаю вашу слабость, знаю, что, когда вы любите, вы знать ничего не хотите, кроме вашей любви. Вы любите принцессу, да и можно ли не любить ее? Посмотрите же, в каком безвыходном положении я очутился. Принцесса избрала среди ваших друзей самого красивого и привлекательного; она так сумела повлиять на вас в его пользу, что вы стали пренебрегать всеми другими. А ваше пренебрежение – смерть для меня; с меня довольно немилости ее высочества. Вот поэтому-то, ваше высочество, я и решил уступить место фавориту, счастью которого я завидую, хотя питаю к нему прежнюю искреннюю дружбу и восхищение. Скажите, можно ли возразить против этого рассуждения? Разве мое поведение нельзя назвать поведением доброго друга? Принц взялся за голову и стал ерошить волосы. Молчание длилось довольно долго, так что шевалье мог оценить действие своих ораторских приемов. Наконец принц сказал: – Ну, слушай, говори все, будь откровенен. Ты знаешь, я уже заметил кое-что в этом роде со стороны этого сумасброда Бекингэма. – Ваше высочество, не обвиняйте принцессу, иначе я покину вас. Как! Неужели вы ее подозреваете? – Нет, нет, шевалье, я ни в чем не подозреваю мою жену. Но все-таки… я вижу… сопоставляю… – Бекингэм был просто сумасшедший. – Сумасшедший, на поведение которого ты мне открыл глаза. – Нет, нет, – с живостью перебил шевалье, – не я открыл вам глаза, а де Гиш. Не надо смешивать. И он разразился язвительным смехом, напоминавшим шипение змеи. – Ну да, ты сказал только несколько слов. Гиш проявил больше рвения. – Еще бы, я думаю! – продолжал шевалье тем же тоном. – Он отстаивал святость алтаря и домашнего очага. – Что такое? – грозно произнес принц, возмущенный этой насмешкой. – Конечно. Разве господину де Гишу не принадлежит первое место в вашей свите? – Словом, – сказал, несколько успокоившись, принц, – эта страсть Бекингэма была замечена? – Разумеется! – Ну хорошо! А страсть господина де Гиша тоже все видят? – Ваше высочество, вы опять изволите ошибаться: никто не говорит о том, что господин де Гиш пылает страстью. – Ну хорошо, хорошо! – Вы видите сами, ваше высочество, что было бы во сто раз лучше оставить меня в моем уединении, чем раздувать нелепые подозрения, которые принцесса будет вправе считать преступными. – Что же надо делать, по-твоему? – Не надо обращать ни малейшего внимания на общество этих новых эпикурейцев, тогда все слухи постепенно затихнут. – Посмотрим, посмотрим. – О, времени у нас довольно, опасность не велика! Главное для меня – не потерять вашей дружбы. Больше мне и думать не о чем. Принц покачал головой, точно хотел сказать: тебе не о чем, а у меня забот по горло. Подошел час обеда, и принц послал за принцессой. Ему принесли ответ, что ее высочество не выйдет к парадному столу, а будет обедать у себя. – Это моя вина, – сказал принц. – Я проявил себя ревнивцем, и теперь на меня за это дуются. – Пообедаем одни, – сказал шевалье со вздохом. – Жаль Гиша. – О, Гиш не будет долго сердиться, он добрый! – Ваше высочество, – вдруг заговорил шевалье, – мне пришла в голову хорошая мысль. Во время нашего разговора я, кажется, расстроил ваше высочество. Значит, я должен и уладить все… Я пойду отыщу графа и приведу его. – Какая у тебя добрая душа, шевалье. – Вы так сказали, будто это очень удивило вас. – Черт побери! Как ты злопамятен! – Может быть; по крайней мере признайтесь, я умею заглаживать причиненное мной зло. – Да, признаю. – Ваше высочество, благоволите подождать меня несколько минут. – Хорошо, ступай… Я пока примерю свои новые костюмы. Шевалье ушел, созвал слуг и отдал им приказания. Они разошлись кто куда; остался один только камердинер. – Поди узнай сейчас же, – сказал он ему, – не у принцессы ли господин де Гиш. Можешь ты это сделать? – Очень легко, ваша милость. Я спрошу у Маликорна, а он узнает от мадемуазель Монтале. Только не стоит спрашивать, вся прислуга господина де Гиша разошлась, а с нею вместе, наверное, ушел и он сам. – Все-таки разузнай получше. Не прошло и десяти минут, как камердинер вернулся. Он с таинственным видом вызвал своего господина на черную лестницу и провел в какую-то каморку с окном в сад. – Что такое? В чем дело? – спросил шевалье. – Зачем такие предосторожности? – Взгляните под тот каштан. – Ну?.. Ах, боже мой, это Маникан… Чего же он ждет? – Сейчас увидите. Минуточку терпения… Теперь видите? – Я вижу… одного, двух… четырех музыкантов с инструментами, а за ними самого де Гиша. Что он тут делает? – Он ждет, чтобы открыли дверь на фрейлинскую лестницу. Тогда он поднимется к принцессе, и у нее за обедом будет новая музыка. – А ведь это прекрасно, то, что ты говоришь. – Вы так считаете, ваша милость? – Тебе это сказал господин Маликорн? – Он самый. – Значит, от тебя любит? – Он любит его высочество принца. – Ради чего же? – Он хочет поступить на службу к принцу. – Черт возьми, придется взять его. Интересно, сколько же он дал тебе за это? – Это секрет, но его можно продать, ваша милость. – Я тебе плачу за него сто пистолей. Держи! – Благодарю, ваша милость! Смотрите. Дверь отворяется, женщина впускает музыкантов… – Это Монтале? – Тише, сударь, не произносите громко этого имени. Назвать Монтале – все равно что назвать Маликорна. Не поладили с одним, не поладите с другой. – Хорошо. Я ничего не видел. – А я ничего не получал, – сказал камердинер, пряча кошелек. |