Книга Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Часть 3, страница 30 – Александр Дюма

Король затрепетал: ни один женский голос не волновал его так, как голос принцессы.

– Вы, государь, все знаете, раз вы пришли сюда, и, может быть, поймете меня. Если бы вы не пришли, я бы сама пошла к вам. Я хочу, чтобы мне позволили уехать. Надеюсь, что вы настолько деликатны, что поймете меня и окажете мне покровительство.

– Сестра, сестра! – пробормотал король, смешавшись от этого стремительного натиска. – Подумали ли вы о всех последствиях затеянного вами шага?

– Государь, я ни о чем не думаю, я просто подчиняюсь чувству. На меня нападают, я инстинктивно защищаюсь.

– Но что вам сделали, скажите, пожалуйста?

Принцесса, как можно видеть, прибегла к обычному женскому приему: из обвиняемой она стала обвинительницей. Прием этот служит верным признаком вины, но женщины всегда умеют извлечь из него выгоду.

Король и не заметил, как, придя к ней с вопросом: «Что вы сделали моему брату?» – вместо того спросил: «Что вам сделали?»

– Что мне сделали? – переспросила принцесса. – О, государь, надо быть женщиной, чтобы понять это. Меня заставили лить слезы.

И своим тоненьким жемчужно-белым пальчиком она вытерла свои затуманенные глаза и снова принялась плакать.

– Сестра моя, успокойтесь, умоляю вас, – сказал король, подходя к ней и взяв ее влажную и трепещущую ручку.

– Государь, прежде всего меня лишили друга моего брата. Милорд Бекингэм был приятный и веселый гость, земляк, знавший все мои привычки, почти товарищ, с которым мы в кругу других наших друзей провели столько счастливых дней в моем чудном Сент-Джемсском парке.

– Но ведь он был влюблен в вас, сестра!

– Пустой предлог! Какое имеет значение, – сказала она серьезным тоном, – был ли герцог Бекингэм влюблен в меня или нет? Разве мне опасен влюбленный?.. Ах, государь, далеко не достаточно, чтобы мужчина был влюблен.

И она улыбнулась так нежно, так лукаво, что король почувствовал, как его сердце сначала забилось, потом замерло.

– Но позвольте, ведь брат ревновал! – перебил король.

– Хорошо, я это понимаю, это причина. Он ревновал, и Бекингэма прогнали.

– Почему же прогнали?..

– Ну, удалили, устранили, уволили, назовите это как вам будет угодно, государь. Так или иначе, один из первых дворян Европы был вынужден покинуть французский двор Людовика Четырнадцатого, словно деревенский парень, из-за какого-то взгляда или букета. Это недостойно самого галантного двора… Простите, государь, я забыла, что, говоря так, я посягаю на вашу верховную власть.

– Поверьте, сестра, что вовсе не я удалил герцога Бекингэма… Он мне очень нравится.

– Не вы? – подхватила принцесса. – А, тем лучше! Она так сумела подчеркнуть слова тем лучше, как будто хотела сказать тем хуже.

Наступило долгое молчание.

Потом принцесса снова заговорила:

– Итак, господин Бекингэм уехал… теперь я знаю, почему он был удален и кем… Мне казалось, что после этого наступит спокойствие… Но нет… Принц находит новый предлог. И вот…

– И вот, – с оживлением произнес король, – является другой. Очень естественно. Вы прекрасны, и вас всегда будут любить.

– В таком случае, – воскликнула принцесса, – около меня всегда будет пустыня. О, я знаю, что этого-то и хотят, это-то мне и готовят. Но нет: я предпочитаю вернуться в Лондон. Там меня знают и ценят. Там я не буду бояться, что моих друзей назовут моими любовниками. Фи, какое недостойное подозрение! Принц потерял в моих глазах весь престиж, с тех пор как я увидела в нем тирана.

– Перестаньте, успокойтесь! Вся вина моего брата в том, что он любит вас.

– Любит меня? Принц любит меня? Ах, государь!..

И Генриетта громко расхохоталась.

– Принц никогда не полюбит женщину, – сказала она. – Принц слишком любит самого себя. Нет, к несчастью для меня, принц принадлежит к худшему разряду ревнивцев: он ревнив без любви.

– Признайтесь, однако же, – сказал король, который чувствовал явное возбуждение от этого волнующего разговора, – признайтесь, что Гиш любит вас.

– Ах, государь, я, право, не знаю!

– Вы должны видеть это. Влюбленный всегда выдает себя.

– Господин де Гиш ничем себя не выдал.

– Сестра, сестра, вы слишком усердно защищаете господина де Гиша.

– Я? Бог с вами, государь, недоставало только, чтобы и вы начали подозревать меня.

– Нет, нет, принцесса, – с живостью возразил король, – не огорчайтесь, не плачьте! Успокойтесь, умоляю вас.

Но она плакала, крупные слезы текли по ее рукам. Король стал поцелуями осушать их.

Принцесса взглянула на него так грустно и так нежно, что Людовик был поражен в самое сердце.

– Вы не питаете никаких чувств к Гишу? – спросил он с беспокойством, не подходившим к его роли посредника.

– Никаких, решительно никаких.

– Значит, я могу успокоить брата?

– Ах, государь, его ничем не успокоишь. Не верьте, что он ревнует. Ему наговорили, он наслушался дурных советов. У принца беспокойный характер.

– Когда дело касается вас, не мудрено беспокоиться.

Принцесса опустила глаза и замолчала. Король тоже. Он все еще держал ее руку.

Как показалось обоим, это молчание тянулось целую вечность.

Принцесса потихоньку высвободила руку. Теперь она была уверена в победе. Поле битвы осталось за нею.

– Принц жалуется, – робко проговорил король, – что вы предпочитаете его обществу и его беседе общество других.

– Государь, принц только смотрится в зеркало да придумывает козни против женщин с шевалье де Лорреном. Понаблюдайте сами, государь.

– Хорошо, я понаблюдаю. Но какой ответ передать моему брату?

– Ответ? Мой отъезд.

– Опять вы повторяете это слово! – неосторожно воскликнул король, как будто десятиминутная беседа должна была изменить намерения принцессы.

– Государь, я не могу быть здесь счастливой, – произнесла она. – Господин де Гиш мешает принцу. Что же, и его вышлют?

– Если нужно, то почему же нет? – с улыбкою отвечал Людовик XIV.

– Ну, а после господина де Гиша… о котором я, впрочем, буду сожалеть, предупреждаю вас, государь…

– Вы будете о нем сожалеть?

– Без сомнения. Он любезен, относится ко мне дружески, развлекает меня.

– Вы знаете, если бы брат слышал вас, – проговорил король, слегка задетый, – то я не взялся бы мирить вас, даже не попробовал бы.

– Государь, можете ли вы помешать принцу ревновать меня к первому встречному? А ведь господин де Гиш вовсе не первый встречный!