Онлайн книга «Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Часть 6»
|
– Со времени ареста у меня было довольно времени, чтобы подумать об этом, и я пришел к выводу, что тут все дело в зависти. Мое празднество раздосадовало Кольбера, и он нашел кое-какие обвинения против меня, например, Бель-Иль? – Нет, о Бель-Иле пока никаких разговоров не было. – Тогда в чем же дело? – Помните ли вы о расписках на тринадцать миллионов, которые были украдены у вас по распоряжению Мазарини? – Да, конечно. Но что из этого? – То, что вас объявили вором. – Боже мой! – Но это не все. Помните ли вы о письме, написанном вами мадемуазель Лавальер? – Увы! Помню. – Так вот: вас объявили предателем и соблазнителем. – Но почему же в таком случае меня все же простили? – Мы еще не дошли до сути. Мне хочется, чтобы вы поняли хорошенько существо дела. Заметьте себе следующее: король считает вас казнокрадом. О, мне отлично известно, что вы ничего не украли, но ведь король не видел расписок, и он не может не считать вас преступником. – Простите, но я не вижу… – Сейчас увидите. Король, прочитав к тому же ваше любовное послание к Лавальер и ознакомившись с предложениями, которые вы ей в нем сделали, не имеет ни малейшего основания испытывать какие-либо сомнения относительно ваших намерений насчет этой прелестницы, разве не так? – Разумеется. Но ваш вывод? – Я подхожу к его изложению. Король – ваш смертельный враг, неумолимый враг, враг навсегда. – Согласен. Но разве я настолько могуществен, что он не решился, несмотря на всю свою ненависть, погубить меня любым из тех способов, которыми он может с удобством воспользоваться, поскольку проявленная мной слабость и свалившееся на меня несчастье дают ему право на них? – Итак, мы с вами установили, – холодно продолжал Арамис, – что король никогда не помирится с вами. – Но ведь он прощает меня. – Неужели вы верите в это? – спросил епископ, меряя Фуке испытующим взглядом. – Не веря в искренность его сердца, я не могу не верить самому факту. Арамис едва заметно пожал плечами. – Но почему же Людовик Четырнадцатый поручил вам известить меня о своем благоволении и благодарности? – удивился Фуке. – Король не давал мне никаких поручений к вам. – Никаких поручений… Но этот приказ? – сказал пораженный Фуке. – Приказ? Да, да, вы правы, такой приказ существует. Эти слова были произнесены таким странным тоном, что Фуке вздрогнул. – Вы что-то скрываете от меня, я это вижу, – заметил суперинтендант финансов. Арамис погладил подбородок своими холеными, поразительно белыми пальцами. – Король посылает меня в изгнание? Говорите же! – Не уподобляйтесь детишкам, разыскивающим в известной игре спрятанные предметы по колокольчику, который звенит или смолкает, когда они приближаются к этим предметам или, напротив, отходят от них. – В таком случае говорите! – Догадайтесь! – Вы вселяете в меня страх. – Ба! Это значит, что вы все еще не догадываетесь. – Что же сказал король? Во имя нашей дружбы прошу вас ничего не утаивать от меня. – Король ничего не сказал. – Я умру от нетерпения, д’Эрбле. Вы убьете меня. Я все еще суперинтендант Франции? – Да, и будете им, пока захотите. – Но какую необыкновенную власть приобрели вы над волей его величества? Вы заставляете его исполнять ваши желания! – Как будто. – Но этому трудно поверить. – Таково будет общее мнение. – Д’Эрбле, во имя нашей близости, нашей дружбы, во имя всего, что для вас самое дорогое, скажите же мне, умоляю вас! Каким образом вам удалось войти в такое доверие к Людовику Четырнадцатому? Ведь он не любил вас, я знаю. – Но теперь он будет любить меня, – проговорил Арамис, нажимая на слово «теперь». – Между вами произошло нечто особенное? – Да. – Может быть, у вас тайна? – Да, тайна. – Тайна, которая может повлиять на привязанности его величества? – Вы умнейший человек, монсеньор. Вы угадали. Я действительно открыл тайну, способную повлиять на привязанности короля Франции. – А! – сказал Фуке, подчеркивая своею сдержанностью, что, как воспитанный человек, он не хочет расспрашивать. – И вы сами будете судить, – продолжал Арамис, – вы сами скажете мне, ошибаюсь ли я относительно важности этой тайны. – Я слушаю, раз вы настолько добры, что хотите открыться мне. Только заметьте, друг мой, я не вызывал вас на нескромность. Арамис задумался на мгновение. – Не говорите! – воскликнул Фуке. – Еще не поздно! – Вы помните, – начал епископ, опуская глаза, – обстоятельства рождения Людовика Четырнадцатого? – Как сегодня. – Вы ничего особенного не слышали об этом рождении? – Ничего, кроме того, что король не сын Людовика Тринадцатого. – Это не существенно ни для вас, ни для Французского королевства. Всякий, у кого есть законный отец, является сыном своего отца, гласит французский закон. – Это верно. Но это все же существенно в вопросе о чистоте крови. – Второстепенный вопрос. Значит, вы ничего особенного не слышали? – Ничего. – Вот тут-то и начинается моя тайна. – А! – Вместо того чтобы родить одного, королева родила двух сыновей. Фуке поднял голову. – И второй умер? – спросил он. – Сейчас узнаете. Этим близнецам подобало бы стать гордостью матери и надеждой Франции. Но слабость короля и его суеверия внушили ему опасение, как бы между его сыновьями, имеющими равные права на престол, не возникла распря, и от одного из них он избавился. – Вы говорите, избавился? – Подождите… Оба брата выросли: один на троне, и вы министр его; другой во мраке и одиночестве… – И этот?.. – Мой друг. – Боже мой! Что я слышу? Что же делает этот обездоленный принц? – Лучше спросите меня, что он делал. – Да, да. – Он был воспитан в деревне; потом его заключили в крепость, которая зовется Бастилией. – Возможно ли! – воскликнул суперинтендант, сложив руки. – Один – счастливейший из смертных, второй – несчастнейший из несчастных.. |