Онлайн книга «Следы на песке»
— Американцы возьмут с нас пример… — Даже если одной бомбой будет меньше… — Мы не можем просто смотреть и ничего не делать! Оливер резко повернулся к Элизабет. Он не мог больше оставаться беспристрастным, невозмутимым. Злость взяла верх над привычной скукой. — А вы как раз ничего и не делаете! Все это, — он показал рукой на транспаранты, — нужно вам лишь для самоуспокоения. Это — ничто. Лицо Элизабет сморщилось, глаза казались очень темными на белой коже. Но она не заплакала, а негромко, с достоинством произнесла: — По крайней мере, мы пытаемся сделать что-то. — И, опустившись на колени, снова взяла в руки кисть и баночку с краской. Оливер прошел через дом и вышел через парадный вход. Было далеко за полдень, и небо из синего стало белесым. Оливер шагал быстро, желая, чтобы этот дом и девушка, которая начала ему нравиться, поскорее остались позади. Услышав звук мотора, он не обернулся и продолжал идти широким шагом, лишь слегка сместившись к обочине. «Моррис» цвета зеленого горошка нагнал Оливера в березовой аллее. Притормозив, Элизабет сказала: — Ты забыл свой пиджак, Оливер. Он только сейчас заметил, что ушел в свитере ее отца. Сняв чужую вещь, он просунул ее в окно автомобиля и накинул на плечи пиджак. — Куда ты идешь? — На станцию. Мои родители будут волноваться, куда я пропал. — Я подвезу тебя. — Предпочитаю пройтись пешком. — Здесь шесть миль, Оливер! — Ну и что. Все равно я пойду пешком. Гравий скрипел у него под ногами. — Значит, ты не будешь участвовать в марше? — крикнула ему вслед Элизабет. Он обернулся, остановился на мгновение и покачал головой. — Видимо, нет. Спасибо за завтрак и все остальное. И Оливер снова зашагал по аллее. — Можете одеваться, сэр Энтони, — сказал Гай, вешая стетоскоп на шею. — И что вы скажете, доктор Невилл? В обычно жизнерадостном тоне пациента Гай услышал тревогу. — Кровяное давление у вас слегка повышено. — А это плохо? Из-за ширмы голос сэра Энтони Чанта звучал приглушенно. — Это создает нагрузку на сердце. Гай вымыл руки и высморкался. Он чувствовал, что у него начинается простуда. — Значит, надо пить больше таблеток? — Попробуйте сбросить вес. Сэр Энтони Чант появился из-за ширмы. — Сбросить вес? — Он похлопал себя по объемистому животу. — С какой стати? И как? — Ешьте меньше, — сухо сказал Гай, затем взял себя в руки. — Это будет полезно для сердца. — Не понимаю, почему. Гай начал объяснять связь между болезнями сердца и перееданием, но пациент перебил его: — Лучше выпишите мне еще тех таблеток, что и в прошлый раз. Они хорошо помогают. Гай открыл было рот, чтобы продолжить объяснения, но, увидев самодовольное лицо сэра Энтони, понял, что это бесполезно. С трудом сдерживая раздражение, он начал писать рецепт. После того как пациент ушел, Гай встал и подошел к окну. Обстановка устланного коврами и изысканно обставленного врачебного кабинета действовала на него угнетающе. Даже вид из окна не радовал: между стоящими вплотную зданиями не проглядывало ни клочка зелени. Лондон был окрашен в тусклые серые и коричневые цвета. Чтобы подавить гудение в голове и боль в горле, Гай попытался вспомнить, как он бродил по довоенной Европе. Он вдруг понял, что тоскует по россыпям алых гибискусов, по трепетанию ярких крыльев бабочек. Вернувшись к столу, он положил пачку бумаг в портфель, запер кабинет и пошел пешком на Холланд-сквер. В прихожей он задержался, чтобы просмотреть почту, скопившуюся на столике. Из гостиной его окликнула Элеонора, напоминая, что они идут в гости. Гай совершенно забыл об этом. Переодевшись в смокинг, он выпил таблетку аспирина. Вечеринку с коктейлем — утомительное мероприятие, на котором приходится жонглировать бокалом и тарелкой и одновременно поддерживать вежливый разговор, — устроил коллега Гая, Уилфрид Кларк, который жил в Ричмонде. Среди гостей, по большей части врачей, бесцельно бродили рослые девицы, приглашенные, как предположил Гай, в качестве декорации. Гай ел мало, что решило проблему с тарелкой, но, переходя от гостя к гостю, он был не в состоянии вспомнить, о чем только что говорил. — Доктор Невилл? Гай, нашедший себе убежище в углу, рядом с высоким растением в кадке, повернулся. Перед ним стоял рыжеволосый молодой человек в плохо сидящем костюме. — Меня зовут Джеймс Ричи. Я работаю ассистентом у доктора Барта. Они пожали друг другу руки. — Доктор Кларк сказал мне, что вы, как и я, учились в Эдинбурге, — сказал Ричи с шотландским акцентом. — А какая у вас специализация? — Я — терапевт. Гай протянул молодому человеку свой портсигар, но тот покачал головой. — А я подумываю о том, чтобы стать педиатром. Понимаете, я планирую поехать в Африку. В Бельгийское Конго. Мой кузен, тоже доктор, работает там. — Интересная мысль. — Гай с трудом сдержал кашель. — Хотите выпить? — спросил он, доставая бутылку, спрятанную под широкими листьями растения. — Спасибо, я не пью. — Совсем? — Меня воспитали трезвенником, — слегка извиняющимся тоном пояснил Ричи. — Не обращайте на меня внимания, доктор Невилл, если хотите выпить. — Нет, у меня и без того болит голова. Боюсь, подхватил простуду. А если к этому добавится еще и похмелье… — Он улыбнулся. — Мне надо отвлечься. Расскажите мне об Африке, доктор Ричи. Зачем вы туда едете? Чего хотите достичь? Ведь там такой тяжелый климат. — Но там нужны врачи, доктор Невилл! Очень нужны. — Глаза Ричи сияли. — Многие дети умирают от болезней, которые легко поддаются лечению, — от кори, кишечных расстройств и прочего… Слушая Джеймса Ричи, Гай снова почувствовал тоску по другой жизни — ту самую, которая уже подступала к нему сегодня, когда он смотрел из окна своего кабинета и вспоминал о Франции. Желание перемен было смутным, неясным, смешанным с разочарованием и беспокойством. Ричи рассказывал о передвижных госпиталях, о малярии, и на мгновение Гай забыл о том, что находится в душной, заполненной мебелью и людьми гостиной. — Конечно, в Британии тоже не хватает врачей, — добавил в конце Ричи. — Хотя с появлением государственной службы здравоохранения кое-что начало меняться, вы согласны? — У меня частная практика. Гай заметил, как изменилось выражение лица молодого человека, и сердито подумал: «Не осуждай меня, черт побери, не осуждай». |