Онлайн книга «Штрафники 2017. Мы будем на этой войне»
|
Капитан, слегка прихрамывая на левую ногу, подошел к колонне и спросил посаженным голосом: – Участники боевых действий есть? Никто не отозвался. – Понятно, – без эмоций резюмировал он. – Ничего, это дело поправимое. И будто в подтверждение его слов ухнул взрыв. Далековато, в полукилометре отсюда, но гулко и громко, а главное – непривычно. Все, кроме капитана, пригнулись, а потом завертели головами. Из-за многочисленных вагонов толком ничего не смогли увидеть, однако грохот подействовал на вновь прибывших почти ошеломляюще. Взрывы загрохотали один за другим уже гораздо ближе. Капитан крикнул: – Ложись!!! И рухнул плашмя. Колонна рассыпалась, все кинулись в разные стороны, падая, где придется. Гусев сделал несколько отчаянных прыжков и распластался возле старой, наполовину ушедшей в землю шпалы. Взрывы ухали почти беспрерывно, заставляя вжиматься в землю. Он чувствовал себя незащищенным, хотелось вскочить и бежать как можно дальше отсюда. Неимоверным усилием воли Гусев сдерживал свой порыв, понимая, что бежать нельзя. А самое главное – некуда. Его шесть месяцев только-только начинаются… Вскоре к взрывам, уже не столь частым, добавилась автоматная перестрелка. И она явно разгоралась не на шутку. Павел рискнул немного высунуть голову, чтобы осмотреться. Мешали вагоны. Но где-то за ними перестрелка завязалась уже всерьез. Мимо побежали солдаты – с оружием и без. Видимой логики в их действиях не просматривалось. Похоже, каждый руководствовался собственными соображениями. Стрельба металась уже совсем рядом. из-под вагонов выныривали все новые и новые бойцы, они бежали, часто приседали и стреляли куда-то под вагоны. Чуть погодя следом появились солдаты в такой же форме, они тоже стреляли, но уже в спины убегавшим. Те вдруг перешли в контратаку, и сразу вспыхнула рукопашка – прямо там, где лежал Гусев и другие штрафники. Отовсюду доносились вопли, мат, стоны, хрипы, стрельба. Падали тела, кто-то продолжал драться на земле, другие корчились от полученных ран, иные уже не шевелились… – Твою мать! – Получи, сука! Получи! – Сдохни, урод! – А-а-а-а-а! Перепуганный Гусев лежал ни жив ни мертв. На него несколько раз наступили, окровавленный боец со стоном упал рядом, но Павел не поднимал головы, не зная, на что решиться и что предпринять. Сознание заполнила паническая мысль: «Ну, ни хрена ж себе!!! Ну, ни хрена ж себе!!!» Когда ярость рукопашной схватки спала и сместилась немного в сторону, а потом и стихла, перейдя в вялую перестрелку, Гусев нашел в себе силы приподняться на локтях и окинуть взглядом побоище. Вокруг лежали убитые и тяжелораненые, почти не подававшие признаков жизни. Валялось оружие, в основном различные модификации автомата Калашникова. Павел схватил «АКСУ», проверил содержимое магазина и ящерицей заскользил между телами, чувствуя, как острая щебенка впивается в тело. Не гнушаясь осмотром мертвых тел, обзавелся еще тремя полными магазинами – одиночным и двумя спаренными, перемотанными синей изолентой, и только тогда почувствовал себя увереннее. Осталось понять, кто друг, а кто враг – ведь обе стороны носили форму Российской армии. Как они различали друг друга, оставалось совершенно неясным, пока Гусев не заметил, что у некоторых лежащих на левых рукавах повязаны белые ленточки. Очевидно, опознавательный знак опóзеров. Перестрелка усилилась вновь. Опять забегали люди. Гусев снова залег, не зная, что предпринять. Вдруг рядом упал солдат – молодой парень с искаженным в злобной гримасе лицом. Павел увидел на его левом рукаве белую ленточку, но выстрелить не смог. Не верилось, что это враг, которого надо прикончить во что бы то ни стало. А вот солдат, ничуть не медля, перевалился на левый бок, направил автомат в лицо Гусеву и нажал на спусковой крючок. Павел в страхе зажмурился, но рокового выстрела не произошло. Открыв глаза, он уставился на парня, пытаясь осознать, что случилось. Почему тот не стрелял? Неужто пожалел? Солдат вытаращенными глазами глядел на Гусева и пытался сменить магазин, но его руки сильно тряслись, у него ничего не получалось. Тут Павел словно опомнился. Тряхнул головой и выставил перед собой оружие. Солдат отчаянно заорал, срываясь на визг: – Не стреляй, сука!!! И снова попытался сменить магазин. Для Гусева секунды растянулись в вечность. Он выстрелил не целясь, зная, что попадет, ощущая себя паскудно, последней сволочью. Пули угодили лежащему на левом боку противнику в живот, в грудь и в лицо. Голова парня неестественно сильно откинулась назад, будто была на резиновой шее. Гусев сел, не сводя глаз с убитого. Откуда-то появился сильно хромающий на левую ногу майор «финик». Лицо его залила кровь, правый глаз заплыл. Чувствовалось, что он не в себе. Не узнав Гусева, устало опустился рядом и проговорил, шепелявя разбитыми в лепешку раздувшимися губами: – Лицо болит, прикладом огреб. А в левом сапоге вода хлюпает, черпанул, наверное. – Ранен ты в ногу, – сказал Павел, присмотревшись. Но бывший майор его не слушал. Он продолжал шепелявить: – Сапоги у меня новые, не пойму, когда продырявиться успели. Заменить надо… – Давай помогу, посмотрю, что там у тебя, – предложил Гусев. – А?… Павел молча принялся стаскивать сапог и только сейчас заметил дырку в голенище, почти под самым срезом. Майор отчаянно застонал и откинулся на спину. Голень и стопа у него были совсем красные и мокрые, а из сапога вылилось, наверное, поллитра крови. Ранение оказалось осколочным. Кусок металла угодил в голень, чудом не задел кость и вырвал часть икроножной мышцы. Рана обильно кровоточила. – Твою-то мать! Гусев сорвал белую повязку с убитого солдата и перетянул ногу раненому. Кровотечение почти остановилось. Раненый что-то бормотал, но Гусев его не слушал, смотрел – то на свои окровавленные руки, то на чужую, красную от крови ногу, то на убитого солдата, то на лежащие повсюду тела… Павел испытывал сильный страх. Сознание пронзали обрывочные мысли: «Все по-настоящему… Я на войне… Вот мертвые… Вот этого я убил… Убил человека… Я на войне…» Откатившаяся перестрелка опять заметалась поблизости. Появились солдаты без белых повязок. Один наклонился над Гусевым. |