Онлайн книга «Неукротимая Джо»
|
Румянец полыхнул на щеках, и Доди немедленно сделала стойку. — Ты уверена, что вчера ничего не было? Ты ведешь себя, как школьница, накануне потерявшая невинность с первым парнем школы — Доди!. — Это для примера. Просто ты вся красная и мечтательно улыбаешься. — Я вспоминала кое-что, но это не вчерашним вечер. — Очень хорошо, хотя и вчерашний вечер можно было бы вспомнить с удовольствием. Ты ответишь по телефону, я отвечу, или пусть его обзвонится? — Ох, задумалась… Она выслушала говорившего, коротко простилась и опустила трубку на рычажки. Доди покачала головой. — Ты прямо мастер беззвучных разговоров. Лучшая песня — это тишина, правильно. В шестидесятые годы у меня был друг, звукооператор одной рок-группы. Этот девиз был написан у него на майке. Джованна почти не слушала щебет Доди. Франко был спокоен и категоричен. Он надеется, что вечер ей понравился. Надеется, что Доди себя нормально чувствует. Благодарен за маму. Рассчитывает, что она правильно поняла его вчерашние слова, но на всякий случай уточняет: никакого бизнеса на территории поместья. Никаких туристов. Никаких социологических программ. Всегда рад ее видеть в замке. Заедет как-нибудь. Все, пока. Вот и все. И не хочет он понять, что для нее не деньги имеют значение. Весь этот сумасшедший план родился у нее в голове только по одной причине: она слишком хорошо помнила, какое счастье, испытала, впервые попав в Италию. Не будь в ее жизни тетки Лу, не было бы очень многого. Джованна так и не научилась бы радоваться жизни, так и не влюбилась бы… — Доди, я пройдусь. У меня в голове гудит. Я ненадолго. — Иди, моя пташка, и не обращай на меня никакого внимания. Я собираюсь повеситься на телефоне и выведать у синьоры Баллиоли ее кулинарные секреты. Джованна прошла через сад, миновала весело журчащий ручей и углубилась в рощу. Птицы пели на всех ветвях, гудели шмели, воздух был свеж и чист, а жара еще не стала невыносимой. Детство вдруг стало таким близким, таким реальным — протяни руку и коснись. Вот оно, смеется и визжит, мелькает грязными пятками… В этой роще он отдыхал со своими друзьями, студентами из Неаполя, Рима и Милана. Джованна, маленькое прыщавое недоразумение, пряталась на безопасном расстоянии и смотрела, смотрела на Франко во все глаза. Как смеется, как пьет вино, как рассказывает что-то смешное с абсолютно серьезным видом. Вокруг него всегда были девушки, и если ненависть могла убивать, то всем им суждено было пасть на месте. Джованна ненавидела их всех скопом и по отдельности. Иногда они ее замечали и звали к себе. Она подходила только потому, что Франко был там. Остальные ее не волновали. Девушки смеялись и называли ее малышкой и куколкой, выбирали ветки и листья из спутанной золотистой шевелюры девочки, а она смотрела только на Франко, думая, что этого никто не замечает. Джованна прерывисто вздохнула и улеглась прямо на траву, закинув руки за голову. Роса уже высохла, да и неважно… Как тихо в роще. Такое ощущение, что прямо сейчас из-за дерева выскочит златокудрая девчонка с разбитыми коленками и озорно подмигнет Джованне. А вон оттуда появится молодой и веселый Франко с друзьями… и ни одной девушки рядом. Конечно, в чем-то Доди права. Они оба взрослые люди, и Франко больше не относится к ней как к ребенку. Она поняла это вчера, она поняла это раньше, когда он в первый раз поцеловал ее, после пощечины. Господи, как это было давно. Так вот, они могли бы стать любовниками, только вот зачем? Ему приятно вспомнить юность, он помнит ее ребенком и видит в ней взрослую женщину, но он ее не любит. И никогда не полюбит. Это только в сказках графы женятся на пастушках и живут долго и счастливо. — Вот так идешь по лесу, смотришь по сторонам, а в траве девушки валяются красивые. — Франко! Как ты меня напугал. — Не вставай, лежи. Ты выглядишь такой расслабленной и спокойной. Счастливой. Ты счастлива, Джо? Он стоял над ней и улыбался, красивый мужчина с серыми глазами и изморозью на висках. Сердце у Джованны сжалось, и она еле заметно покачала головой. Франко вскинул бровь. — Несчастна? Не может быть. — Франко, я… — Только я тебя умоляю, ни слова о делах. Сегодня у меня выходной. Не хочу слышать о бизнесе. Только теперь Джованна поняла, что Франко приехал верхом. На нем были сапоги для верховой езды, а в руках он сжимал перчатки. Черная рубашка была пыльной, видимо, он уже давно уехал из дома. — Можно присесть рядом с тобой? — Зачем ты спрашиваешь? Лес для всех. — Для приличия. Еще один вопрос — можно, я сниму рубашку? У нее чуть сердце не выскочило из горла. Он ее провоцирует! Изучает, как она прореагирует на подобное предложение. А как она на него прореагирует? — Снимай. — Тебя это не шокирует? — Нет. Меня это не шокирует. Ты же снимешь рубашку, а не брюки. Язык мой — враг мой. Франко Аверсано откровенно веселился, а Джованна кусала губы и не чаяла, как удрать с поляны. Полностью отдаться этому чаянию мешало воображение. Франко снимал рубашку нарочито медленно, и девушка вдруг очень живо представила, как помогает ему раздеться. Медленно расстегивает все до единой пуговицы. Стягивает черный шелк с могучих плеч. Проводит пальцами по груди, бронзовой от загара, мускулистой, горячей. Прижимается щекой к разгоряченной коже, вдыхает запах мужчины, осторожно касается губами маленького темного соска… — Ты часом не в трансе, Джо? Не выспалась сегодня? — А? Да, пожалуй. Доди вскочила на заре. — Вчерашний вечер… Ты нормально себя чувствуешь? — Вечер был прекрасный. Я получила массу удовольствия. Доди тоже. — Это хорошо. — Я как раз хотел пригласи тебя еще разочек. Надо же показать тебе пресловутые подземелья. — Ты серьезно? — Абсолютно серьезно. И медленно провел травинкой по ее голой руке. Джованна была так напряжена, что едва не взвилась в воздух. Франко ухмыльнулся. — Держу пари, ты все так же боишься щекотки. — Да ну тебя. Расскажи о подземельях. Расскажи мне хоть о биноме Ньютона, только не смотри своими серыми глазищами и не давай мне думать о том, как мы могли бы заниматься любовью в этих самых подземельях… Шелковые путы… Темные своды… Ты случайно не садо-мазо, Джованна Кроу? — Подземелья у меня хорошие. Темные, тихие и сухие. — Это плохо. — Почему? — Подземелья должны быть сырыми. У пленников всегда бывает чахотка от сырости. — Нет, у меня сухие. Там песочек. Еще там тепло… |