Книга Практическая магия, страница 74 – Дебора Смит

Мистер Джон поднял голову и посмотрел на меня.

– Могу я что-нибудь сделать для тебя, Урсула?

– Мне нужны те двести долларов, что вы заставили моего папу заплатить за Медведицу. Отдайте их в фонд борьбы с полиомиелитом.

– Хорошо.

– И я хочу, чтобы вы позволили Эсме приезжать в “Медвежий Ручей”, когда ей захочется. – Мистер Джон кивнул. – Это все.

Его лицо сморщилось.

– Я бы отдал все мои деньги, все, что у меня есть, только бы повернуть время вспять.

– Я бы тоже, – прошептала я, готовая расплакаться. – Я бы вернулась назад лет на двадцать пять. Медведица бы стояла в кампусе. И моя мама осталась бы жива. – Я посмотрела на Квентина. – А ты бы смог спасти твоего отца. – В глазах Квентина я увидела боль от незаживающей раны, но все-таки он согласно кивнул.

Мы вышли, оставив мистера Джона предаваться сожалениям о прошлом. Свои сожаления мы забрали с собой.

* * *

Артур совершенно безучастно сидел в плетеном кресле, пока Освальд и я, взгромоздившись на лестницы, приставляли голову Медведицы на место. Доктор Вашингтон и другие обитатели фермы с тревогой следили за нами. Железная абстрактная голова чуть покачивалась на тросах, свисающих со стрелы огромного крана, при помощи которого ставили на место кабины грузовиков и тракторов. За рычагами сидел сын одного из соседей, настоявший на том, что должен нам помочь. Мне казалось, что за несколько дней, прошедших после возвращения Квентина, на нашей ферме перебывали все жители округа, и каждый из них предлагал свою помощь.

– Еще дюйм, вот так, хорошо, – руководил нашими действиями Квентин, тоже стоявший на лестнице, прислоненной к плечу скульптуры. Он махнул нам рукой, чтобы мы слезли и отошли подальше, опустил защитный экран и зажег горелку сварочного аппарата, держа ее рукой в толстой брезентовой рукавице.

– Не смотри на горелку, следи за искрами, – крикнула я Артуру.

Повинуясь моему кивку, Лиза поспешила к нему:

– Следи за огненными бабочками, Артур, – заворковала она, опускаясь на землю возле кресла.

Он ничего не ответил. Когда Квентин впервые появился в его палате, глаза моего брата засияли.

– Брат-медведь, – прошептал он и подался к нему навстречу. – Я знал, что ты вернешься. У меня еще остались камешки. – Потом Артур откинулся на подушки и заплакал. – Но теперь уже поздно. Мама-медведица умерла.

Что бы мы с Квентином ни говорили, как его ни уговаривали, Артур не изменил своего мнения.

Конец горелки коснулся излома между туловищем и головой скульптуры. Посыпались искры. Медленно, но уверенно свежий сварной шов затягивал рану Медведицы.

Артур плотнее завернулся в тонкий плед, которым я укрыла его, хотя сентябрьский день выдался теплым. Я подошла и встала рядом с ним, убрала волосы с его лба.

– Это напоминает мне тот день, когда папа привез Медведицу домой, – сказала я. – Он приварил ее лапы к железным стержням, заделанным в бетонное основание. Мы с мамой сидели под деревом и смотрели на искры. Это было так красиво. Хочешь я расскажу тебе об этом еще раз?

– Нет. Теперь мне от этой истории становится грустно.

Я почувствовала, как он задрожал. Я обошла кресло и опустилась перед братом на колени.

– Почему, малыш?

Артур посмотрел на меня. В его глазах плескалось отчаяние, готовое пролиться слезами.

– Потому что мама-медведица больше не может говорить со мной. Она не возвращается. Мы должны устроить для нее похороны.

– Нет-нет, что ты. Медведица хорошо себя чувствует. Посмотри, она почти совсем такая, какой была раньше. Добрые эльфы помогают Квентину вылечить ее.

Артур нахмурился, погрузившись в собственные размышления. Его руки вяло лежали поверх пледа. Я нежно сжала его пальцы.

– Малыш, Медведица живет по другим законам. Ее нельзя убить, даже разрезав на части. Она живет здесь. – Я указала пальцем на свою голову, потом на его. – И мама-медведица по-прежнему хочет, чтобы Квентин привез ей друга ее породы, которого она сможет полюбить.

Артур слушал внимательно, но в ответ на мои слова только вздохнул.

* * *

Позже мы с Лизой отвели его в дом, чтобы он немного поспал. Брат уснул в своей детской кровати под пестрым стеганым одеялом из гусиного пуха, которое нам отдала миссис Грин, потому что как-то раз Артур залюбовался им в ее доме. Квентин закончил чинить Медведицу, когда солнце уже село. В холодном, розово-лиловом предзакатном воздухе падали и гасли последние искры, яркое пламя горелки погасло. Он спустился вниз. Мы стояли вдвоем, и нас окружала полутьма, которую поэты и меланхолики называют сумерками.

Железная Медведица смотрела на нас и поверх наших голов, такая же величественная, как и прежде. Я обняла себя за плечи.

– Разница между мной и Артуром в том, что я росла, мучаясь желанием разрезать ее на части, – призналась я. – Я думала, что мои чувства с годами не изменятся. Но сейчас я рада, что с ней все в порядке.

Квентин замер. Его плечи поникли, и я поняла, насколько сильно он устал. Он запихнул рукавицы за пояс рабочих штанов, и они выглядели, как давно забытые модниками краги.

– Я хуже тебя. Мне всегда хотелось уничтожить все скульптуры, созданные моим отцом. – Его интонация заставила меня печально посмотреть на него. – Теперь нет никакой разницы, – продолжал он, – но когда-то я любил все, к чему он прикасался.

“И до сих пор любишь. Это же очевидно”, – подумала я. Повинуясь инстинкту, я коснулась его щеки и тут же отдернула руку. Едва заметное движение его тела подсказало мне, что он ощутил эту мимолетную ласку. Но я держалась на расстоянии от него, и Квентин не пытался его преодолеть. Напряжение висело в воздухе, глубокое и ясное ощущение тревоги окутывало нас, кружилось между нашими телами, наполняя ночь, наши мечты, даже наши разговоры и самые простые совместные действия.

– Почему ты вернулся? – спросила я. – Почему ты изменил свое мнение насчет второй скульптуры?

– Я несу ответственность за сложившееся положение. Все началось из-за меня.

– Понимаю.

– Другого решения не существует. – Квентин уже рассказал мне о Джои Арайзе и его тщетных усилиях найти скульптора, который был бы способен создать второго железного медведя. Он кивком указал на Медведицу. – Я все еще хочу купить ее. Если для этого надо сделать копию, которую Артур смог бы полюбить, так тому и быть. – Я успела заметить его циничную ухмылку и поняла, что он ни на минуту не потерял своего хладнокровия. – Теперь я могу заплатить меньше, раз скульптура повреждена.

Мы вернулись к делам. Я делано рассмеялась.

– Ничего не получится. Ты все замечательно исправил.

По дороге к дому я нахмурилась.

– А что, если Артуру она больше не нужна? Обстоятельства изменились. Теперь он уже не настаивает на том, чтобы ты создал друга для мамы-медведицы.