Книга Возвращение в Эдем. Книга 2, страница 91 – Розалин Майлз

— Я думал об этом. Но ее правая рука, ее главный советник в больнице; ее сын перешел во вражеский стан; ее муж настаивает, чтобы она прекратила борьбу. Ее армия рассеяна, с этим ты не можешь спорить.

— Верно. Но у Стефи есть все, чтобы самой стать целой армией. Раньше она в одиночку, без всякой помощи восстала из мертвых. А теперь у нее есть богатые и сильные друзья. Я знаю в Сиднее по меньшей мере с десяток людей, которые с готовностью полезут в карман, стоит ей только попросить хорошенько. — «Например, я», — с горечью подумал Джейк. — И не забывай о принце Амале.

«Амаль. Если бы не он, — уверенно думал Джейк, — лед между ним и Стефани был бы сломан, ведь к этому дело и шло. Да, Амаль».

Он посмотрел на Джилли, все еще облаченную во вдовий траур:

— Как жаль, что нельзя использовать тебя для того, чтобы… отвлечь его королевское высочество.

— Увы, — Джилли в улыбке обнажила зубы. — В смерти Филипа есть свои неудобные стороны.

— И все же, — задумчиво продолжал он, — надо бы посматривать за таинственным другом Стефани.

— Об этом я и толкую. Даже если у Стефани и были какие-то подозрения на мой счет, все они утонули в волне сестринского сочувствия. Так что никто лучше меня не сможет информировать тебя о ее намерениях. — В самом низу живота Джейк почувствовал холодное изнеможение, даже позыв к рвоте.

— Ладно. Наше деловое сотрудничество продолжается.

— Делу время — потехе час. Похороны возбуждают меня. Что ты скажешь на это, малыш Джекки?

Луна медленно плыла над Эдемом, омывая своим бледным светом огромный дом, теряясь в глубокой тени окружающих его деревьев. Вот уже несколько часов Стефани и Амаль беседовали на террасе.

— Трудно поверить всему этому, — задумчиво сказал Амаль.

— И все же это так. Я уже больше не президент компании, даже не член правления, и сейчас не видно, как можно изменить положение.

— Ты прямо-таки попала в ловушку, — сердито сказал Амаль. — И как это Джейку Сандерсу удалось такое?

— Деннис голосовал против меня, — грустно улыбнулась Стефани.

— Сын предал мать? В моей стране… — он не закончил фразы. — Поэтому ты и попросила меня приехать в Австралию?

— Отчасти. Так или иначе в будущем месяце тебе предстояли новые переговоры с «Харпер майнинг», и я подумала, что ты не откажешься приехать раньше.

— Я готов быть в твоем распоряжении целый год. Ты хочешь, чтобы я помог тебе справиться с этим Сандерсом?

— Я хочу твоей поддержки, Амаль. Я вовсе не собираюсь разгонять компанию — мне просто надо сместить нового президента.

— Дорогая Стефани, — он остановил на ней взгляд своих влажных глаз, — после долгих лет нашего знакомства ты ведь убедилась, что мне можно доверять и что я никогда не причиню тебе вреда?

— Да, конечно. И если дойдет до худшего, я выдюжу.

Он улыбнулся:

— Зная тебя… Короче, мы могли бы добиться чего-нибудь большего, чем просто «выдюжить».

— Это верно, — решительно сказала она. — Мне нужно нечто гораздо большее.

Он снова улыбнулся:

— Вижу, для человека, который утверждает, что делами больше не интересуется и хочет все время посвятить семье, ты слишком болезненно воспринимаешь свое поражение.

— Амаль… тут все дело в том, как я проиграла. Все эти интриги и закулисная возня. И к тому же я никогда не думала, что Деннис способен объединиться с Джейком против меня.

— Со временем он убедится, что сделал глупость.

— Возможно.

Он испытывающе посмотрел на нее:

— Это ведь не все, верно?

— Не все? — Она отвернулась в явном смущении.

— Стефани, мы ведь давно знакомы. И нам нечего играть друг с другом в прятки.

— Ну что же, у меня и впрямь есть о чем сказать — и ты более, чем кто-нибудь, имеешь право знать об этом.

— Слушаю.

— Мне было семнадцать, когда твой отец впервые привез тебя в Австралию.

— О да, — вздохнул он. — Разве это забудешь?

— Нас познакомили, и мы стали очень близки. — Ее голос понизился до шепота. — Так близки…

— Настолько близки, что если бы не мой отец… и не различие в вере… — продолжать не было нужды.

— Амаль… ты уехал… и так и не узнал, что у меня родился ребенок. — У Амаля перехватило дыхание, с губ сорвалось какое-то шипение. — Его отняли у меня, сказали, что умер.

— Сын?

— Мой сын. И твой. И я только недавно узнала, что он не умер, едва родившись, как мне тогда сказали. Его усыновил Билл Макмастер.

— И что же? — Амаль напряженно выпрямился на стуле.

— А то, что слишком много трудных проблем. И они преследуют меня. Именно поэтому Деннис голосовал против меня на заседании правления. Он так зол на меня из-за Тома.

— Это не оправдание! — Амаль стукнул кулаком по столу. — Сын должен сражаться за свою мать, умереть за нее, если нужно, а не воевать с нею. — Он помолчал. — А Том?

— Он поддержал меня. Он любит и уважает Билла и Рину.

— Хороший сын.

— Он хороший человек. Амаль, я должна спросить тебя: хочешь, чтобы он узнал, что ты его отец?

Он погрузился в тяжелое раздумье.

— Я сейчас еще не готов ответить, Стефани, — сказал он наконец. — Мне надо решить, что сейчас лучше для него и для меня.

— О Амаль… Мне, право, так жаль.

— Девочка моя родная, — сказал он тихо и уверенно, — вот этого слова никогда не надо произносить. Судьба соединила нас, а затем развела. Все в воле Божьей. Я провел много черных ночей, после того как погас тот крохотный огонек. Но и тьма не смогла заставить меня пожалеть об этом огоньке. — Он нежно взял ее за руку, и они еще долго сидели, а южная ночь сгущалась вокруг них.

Потоки туристов тонкими струйками вытекали из Сиднейской Оперы, этого восьмого чуда света, в сторону живописных старых верфей. Деннис уселся неподалеку от морского вокзала, откуда уходили лайнеры к Сиднейской бухте, гадая, есть ли еще места на следующий рейс. Может, стоит уйти в море и поискать счастья там, как делали в старые времена? Слишком поздно, сардонически усмехнулся он. Австралию открыли давно, да и меня вместе с нею.

С того самого момента, когда под воздействием короткой вспышки ярости он проголосовал против Стефани, Деннис испытывал угрызения совести. Он все еще винил Стефани в том, что она скрывала тайну рождения ребенка. Но знал, что ничто не может извинить его реакцию на это открытие. Одно дело быть страдающей стороной, думал он, сердясь на самого себя, и совсем другое — вести себя как последний подонок.

Все было бы куда проще, если б Стефани разозлилась, накричала на него или упрекнула в сыновней неблагодарности. Но нет, она ничем не выдала своих чувств и была страшно холодной. Денниса передернуло при воспоминании о ее неулыбчивом взгляде, который так отличался от того, как она обычно смотрела на него — любяще, всепрощающе. Неожиданно ему очень ясно представилось, какой будет его жизнь без материнской любви — ничего хорошего в этом он не увидел.