Книга Барышня и хулиган, страница 46 – Татьяна Полякова

— Убили Славку, вот что. Думаю, еще несколько дней назад.

— О господи… — Я торопливо перекрестилась, не зная, как еще выразить свое горе от потери любовника. — Значит, Вага его достал?

— Зачем это Ваге? Ему бабки нужны, а с трупа бабки не снимешь.

— Тогда кто?

— А это у тебя спросить надо, кому ты Лося сдала? — Он опять очень возбудился, подскочил ко мне, а я попятилась.

— Я-то здесь при чем? Я его сто лет не видела и знать не знала, где он прячется.

— Ты не знала? — рявкнул он и замахнулся, я взвизгнула и зажмурилась, втянув голову в плечи. Потом я услышала тяжкий стон, а затем отборную матерщину, рискнула открыть глаза и увидела Мишку, сидящего верхом на Вите. Мишка больно вывернул ему руку, а Витя отчаянно матерился и стонал.

— Утихни, гад, — ослабляя хватку, посоветовал Мишка.

— Ты мне руку сломал, — охнул Витя.

— Не выдумывай, когда сломаешь, бывает гораздо больнее. Начнешь хитрить, тогда узнаешь.

— А мне хитрить нечего. Мишка отпустил его, он сел на диван, со злостью глядя на меня.

— Дверь-то закрывать надо, — вздохнул Мишка не без сочувствия.

— Тебя когда выпустили? — задал вопрос Витя, из чего я заключила, что они с Шальновым знакомы, но оказалось, что ошиблась.

— Откуда знаешь, что меня забирали? — продемонстрировал свою лучшую улыбку Мишка.

— Ну… Лось говорил… Ты ведь ее муж? — Он кивнул в мою сторону.

— Вроде того. И что дальше?

— Ничего. Лось сказал, ты кому-то башку проломил.

— А мою фотографию он на груди носит?

— Чего?

— Я спрашиваю, он тебе мой портрет показывал или у меня просто на роже написано «Катькин муж»?

— А… нет. Я в «Элане» работаю, фирма, рядом с вашей, видел тебя много раз.

— Ясно. То-то мне твоя физиономия знакомой показалась…

— Ты Лося убил? Из-за этой сучки? Она же… я и Славке говорил…

— Что говорил, это правильно. Только мне твой Лось без надобности. И голову я никому не проламывал, оттого и выпустили, а теперь вот опасаюсь, как бы это убийство на меня не повесили. Так что, если есть соображения на сей счет, давай выкладывай.

— У своей сучки спрашивай, она Славку сдала.

— На мою дражайшую половину это похоже, — кивнул Мишка. — Но все-таки хотелось бы узнать что-то посущественнее, чем твои заверения. Вот Екатерина Юрьевна утверждает, что на даче не была.

— Врет. Я ее сумку нашел. За батареей лежит.

— Проверь, — кивнул мне Мишка, я приблизилась к батарее, пошарила рукой и в самом деле

Обнаружила маленькую дамскую сумочку на серебряной цепочке. Подойдя к журнальному столу, я вытряхнула на него содержимое сумки: пудреница, два тюбика помады, две купюры по пятьдесят рублей, немного мелочи и плотный лист бумаги. Я развернула его и прочитала: «Свидетельство о расторжении брака между Шальновым Михаилом Степановичем и Ивановой Екатериной Юрьевной».

— Это точно Катькина сумка, — пролепетала я, протягивая свидетельство Мишке.

— Конечно, точно, — разозлился Витька, потом нахмурился и озадаченно замолчал, уставившись на меня.

— Ты милицию вызвал? — повертев бумажку в руках, спросил его Шальнов.

— Куда? — очнулся Витька, особо толковым парнем его не назовешь.

— На дачу, конечно.

— Нет. Я Любке позвонил, а уж она как хочет.

— А про сумку Любке рассказал? — Витька поморщился.

— Нет. Я вообще во все это влезать не желаю. Если не ты его кокнул, тогда и вовсе… Уеду я. Пересижу где-нибудь, пока здесь все не утрясется.

— Витя, это очень мудрое решение. Я вижу, ты наполовину собрался, заканчивай сборы и вперед. Здесь становится небезопасно. Сумку любимой супруги я, с твоего позволения, забираю, не люблю, когда она документами разбрасывается, особенно такими ценными.

Витька облизнул губы, но возражать не стал.

Мы покинули квартиру. Уже устраиваясь в машине, я сочла своим долгом сказать «спасибо».

— За что? — удивился Шальнов.

— Если бы ты не пришел вовремя…

— А…а… Я и не собирался отправлять тебя одну. Когда вокруг множатся трупы, грешно оставлять любимую родственницу без прикрытия… Слушай, а ты не могла бы выразить свою благодарность как-то иначе?

— Как? — насторожилась я.

— Ну хоть поцеловала бы меня, что ли… в лоб.

— Как покойника? — невинно уточнила я, а Мишка скривился и не спеша выехал со двора. — Куда мы теперь? — помолчав немного и решив, что он уже успокоился, спросила я.

— К Лосю на квартиру, пока там менты не появились.

— Зачем нам Лось, и так все ясно, — испугалась я.

— Не знаю, что ясно тебе, мне вот, к примеру, ничего не ясно. Чепуха и сплошные нестыковки.

— Как же так, мы ведь решили, что Лось с Катькой задумали что-то…

— Вот именно: что они задумали? Если бы Лось убил Палыча, все стало бы более-менее ясно: убил, уехал с Катькой на дачу, желая пересидеть самое горячее время, а кто-то из сильно осерчавших друзей его выследил и придушил. Заметь, сначала ему по башке двинули, а уж потом придушили.

— Кто?

— Похоже на то, что Катерина Юрьевна вывела его из строя, а уж кто-то закончил начатое.

— Вовсе необязательно. И почему непременно Катька?

— Тетка в деревне слышала женский голос.

— Это могла быть другая женщина, а сумке ничто не мешало пролежать там месяц или два.

— Говори что хочешь, а для меня ясно одно: Лось привез мою бывшую дражайшую половину на дачу, а потом кто-то приехал к ним в гости, и в результате Славик скончался.

— А Катька?

— А Катька где-то с очередным кавалером… Все хорошо, вот только сумка не вписывается. Забыть сумку с документами в том месте, где паренька кокнули…

— А если Катьку кто-то подставляет? Ведь сумку у нее могли украсть?

— Допустим. Только кому, а главное, зачем это нужно?