Книга Барышня и хулиган, страница 66 – Татьяна Полякова

— Никаких но… Так есть или нет? — Она кивнула и вновь потянулась к трубке.

— Не нравится мне все это, — ворчал Шальнов, пока Эмма разговаривала по телефону. — Полная чепуха получается.

— Что ты имеешь в виду? — насторожилась я.

— Сам не знаю, но чувствую печенкой… Присматривай за этой дамочкой, боюсь, как бы нас не поджидал очередной сюрприз.

Я кивнула, хотя даже предположить не могла, о чем это Мишка.

Через полчаса возле нашего порога появились двое молодых людей на джипе «Чероки», сначала я услышала машину и осторожно выглянула в окно. Джип тормозил напротив гаража и пристроился рядом с машиной Эммы. Дружинина подошла ко мне, выглянула и кивнула.

— Это мои ребята.

— Я открою, — сказал Мишка и спустился вниз. В кухню вернулся в сопровождении молодых людей с очень серьезными и решительными лицами.

— Анатолий, — представился один.

— Сергей, — кивнул другой.

Мы устроились за столом держать военный совет. Роль командира как-то сразу взял на себя Мишка. Мой вклад в общее дело сводился к тому, что я переводила взгляд с одного лица на другое и время от времени кивала. Парни неплохо представляли себе расположение обувной фабрики и быстро начертили план, а потом принялись ломать голову, где и как лучше всего устроить засаду. О том, чтобы отправиться на обувную фабрику и все там осмотреть как следует, не могло быть и речи, похитители, если не дураки, наблюдают за фабрикой и сразу же обнаружат наше присутствие.

— Втроем мы не сможем держать под наблюдением всю фабрику, — говорил Мишка, — значит, следует сосредоточиться на деньгах. Деньги они должны забрать в любом случае.

— Куда надо их положить? — спросил Анатолий.

— Под брезент, возле ящиков.

— Это вот здесь. — Он поставил на плане жирный крест. — Постой-ка… все ясно. Тут окно в подвал. Они вполне могут, достав деньги, выйти к первому цеху с этой стороны. Ворота в первый цех отсутствуют.

— Значит, один из вас должен занять позицию в первом цехе. Подумайте, как туда незаметно пробраться.

— Через бывшее административное здание, там окна выбиты. Вот эти склады арендует наша фирма, охрана, сигнализация как положено, если ребята не психи, туда не сунутся. Значит, все произойдет в районе котельной.

— Точно, — кивнул Сергей. — Задние ворота, возле которых вы должны подать сигнал, заварены. Я их еще сегодня проверял.

— А что за ними? — спросил Мишка.

— Ничего, жилой квартал. Для того ворота и заварили, чтоб ребятишки не лазили, ну и взрослые дяди тоже.

— Если мы должны подать сигнал, значит, за воротами скорее всего будет их машина.

— Мне кажется, сигнал просто отвлекающий маневр. Похитители будут возле котельной. Один берет деньги, остальные его прикрывают, они отсылают вас к задним воротам, чтобы иметь время для отхода. Возле центральных ворот переулок, оттуда просматривается все пространство от ворот до котельной. Один из нас, наблюдая из машины, сможет засечь похитителей.

— Так…

— А второй ждет в первом цехе. Если они намерены вернуть Илью, мы это обнаружим сразу, он будет где-то у центральных ворот. Если Илья не появится после вашего сигнала фонариком, значит, не появится вообще…

— Что ж, умнее все равно ничего не придумать. Мы дружно взглянули на часы.

— Пора, — кивнул Сергей, и все с ним согласились. — Итак, если Илья не появится, стреляем на поражение.

От этих слов у меня мурашки пошли по коже, и я уже пожалела, что опрометчиво согласилась участвовать в передаче выкупа. Но, как видно, теперь уж ничего не поделаешь.

— У нас еще есть время позвонить в милицию, — вздохнул Шальнов. Парни промолчали, я тоже, а Эмма усмехнулась:

— Уже нет.

В общем, мы поехали. Я, Мишка и Эмма на ее «БМВ», на приличном расстоянии от нас Анатолий с Сергеем. Возле обувной фабрики мы оказались в половине двенадцатого, Мишка притормозил у ворот, а затем свернул в переулок, решив объехать территорию фабрики по кругу.

— Надо дать ребятам возможность занять позиции, — пояснил он.

Ровно в двенадцать мы вновь тормозили у центральных ворот. Створки были прикрыты неплотно и держались на здоровущей цепи, которая соединяла их. Пролезть в щель ничего не стоило.

— Фонарик взяла? — спросил Мишка. Я молча кивнула, боясь, что, если открою рот, все непременно услышат как у меня от страха стучат зубы.

— Вот деньги. — Эмма протянула конверт, потом пожала мне руку и сказала тихо:

— Я никогда этого не забуду.

— Надеюсь, ребята уже на местах, — заметил Мишка. Голос его звучал без всякого намека на энтузиазм. Он покосился в сторону переулка, где должен был стоять джип, но переулок тонул в темноте, так что оставалось только гадать, есть там машина или нет. Сквозь металлические прутья забора я посмотрела на двор обувной фабрики, он был неплохо освещен фонарями. Трудно предположить, что кто-то прошмыгнет здесь незамеченным. Мишка проверил цепь на воротах. — Отсюда они вырвутся только на самосвале, — сказал он удовлетворенно, потянул створку ворот на себя и первым пролез на территорию, а потом помог пролезть мне. С сильно бьющимся сердцем я сделала несколько шагов. Впереди вырисовывалось уродливое здание котельной с высоченной трубой.

Мы шли, держась за руки, звук наших шагов гулко отдавался в ночной тишине. Через минуту мне казалось, что с того момента, как мы покинули машину, прошла целая вечность. Слева появилась гора ящиков, покрытая брезентом. Мишка приподнял край брезента, и я сунула туда пакет, стараясь пропихнуть его как можно дальше. Мы немного постояли, прислушиваясь, ничего не произошло, тишина как в могиле. Мишка настороженно поглядывал на плоскую крышу соседнего здания, я громко вздохнула и вцепилась в его руку.

— Теперь к воротам, — шепнул он…

Ворота смутно вырисовывались в темноте. Мы прошли первый цех, затем второй и наконец оказались возле забора. Ворота здесь были из металлической сетки, территория за ним терялась во мраке, лишь далеко впереди светились одинокие окна домов. Мишка включил фонарик и начал сигналить, и тут произошло то, чего я никак не ожидала: грохнул выстрел, один, потом второй. Я, кажется, замерла, открыв рот, но Мишка повалил меня на землю, упав сверху, вжимая мою голову в асфальт, а потом поволок ко второму цеху, матерясь злобно и тихо.